— Пойди проведай ее.
Анита сбегала туда и обратно и, запыхавшись, сообщила:
— Ее нет. Думаешь…
Мортби не думал, он знал:
— Следовало догадаться, что она снова пойдет искать его. Правда, я думал, ей хватит ума не ходить в одиночку.
Саммертон поднялся из-за стола и предложил:
— Пойдем следом.
— Нет, — покачал головой Мортби. — Вы оставайтесь тут, я пойду один. Если будем без конца гоняться друг за другом гурьбой, то миссию так и не выполним.
Перед уходом Мортби проверил заряд фотонного пистолета. Мертвый Телиставва ему без толку, однако своя шкура дороже, и рисковать ею Мортби не собирался. Искать следы Софии он даже не думал. Вместо этого сразу направился к ручью. Мортби здраво рассудил, что София там. Если женщина вроде нее что-то вобьет себе в голову, то разубедить ее невозможно. Она пошла искать логово Телиставвы, по-прежнему считая — несмотря на возражения Мортби, — что человек-козел унес ее возлюбленного к себе, и намеревалась в одиночку вызволить Рейнмана.
Оказавшись на противоположном берегу, Мортби довольно быстро отыскал следы Софии: они смешивались со следами копыт, ведущими в лес, а местами — и с его собственными. Мортби уже собирался войти в чащу, как раздался крик.
Это был вопль чистейшего ужаса, и Мортби, которого на мгновение даже парализовало, устремился на него. Крик раздался снова — на этот раз дальше, — а после застучали копыта. Затем послышался громкий всплеск. И наступила оглушительная тишина.
Мортби бежал через лес в кричащей тишине, с фотонным пистолетом наизготовку. По лицу хлестали ветки, за ноги и за руки цеплялась лоза, корни так и норовили утянуть за ногу. Но Мортби не обращал на это внимания. В ушах по-прежнему звучал стук копыт, и разум, вытесняя тревожные мысли о судьбе Софии, рисовал образ Телистав-вы, составленный по рассказам жителей равнины: чешуйчатые плечи и серый торс, мохнатые бедра и щетинистые жилистые лодыжки, оканчивающиеся раздвоенными копытами. Мортби мысленно видел треугольное лицо с зелеными глазами и кроваво-красными губами, витые рога на белом челе, прямые черные волосы и остроконечные уши. Антрополог в нем восхищался, но пуританин испытывал отвращение.
Наконец Мортби выбежал из леса и оказался на травянистом берегу небольшого, ярко-голубого озера. На отмели густо рос тростник, у самой кромки воды — зеленая-зеленая и пышная трава. В мягкой земле у берега Мортби заметил следы Софии; в одном месте они смешивались с отпечатками копыт, которые дальше тянулись уже в одиночестве.
Там, где следы сандалий обрывались, вода была взбаламучена, однако самой Софии нигде не было видно.
Мортби разделся до трусов, спрятал пистолет в ботинок и нырнул, раздвигая тростник. Вынырнув, снова скользнул под воду, однако на илистом дне ничего и никого не заметил. Отплыв подальше от берега, еще раз скользнул под воду: здесь было чище и лучше видно, однако все равно никакого тела на дне Мортби не обнаружил. Тогда он сдался и поплыл обратно к берегу. Рациональный по своей природе, он решил, что к этому времени София должна была утонуть, и поэтому нечего тратить силы впустую.
Уловив какое-то движение на противоположном берегу, Мортби поднял взгляд — прямо на него смотрел человек-козел. Он был по пояс скрыт кустами, но видимая часть тела в точности соответствовала описанию Телиставвы. Живой, сатир впечатлял куда сильнее, нежели мысленный образ, и Мортби невольно ахнул. Еще никогда он видел таких ярко-зеленых глаз и таких ярко-красных губ. Чешуйчатые плечи и руки вызывали омерзение. От вида серого торса тошнило. Загнутые рога вызывали одни лишь дурные ассоциации.
Позднее Мортби даже не мог вспомнить, сколько они так простояли, глядя друг другу в глаза, но вот Телиставва повернулся и исчез в чаще. Мортби запомнил лишь выражение насмешки в зеленых глазах, да собственное отвращение, которому неприятно удивился. Стук удаляющихся копыт возвестил о том, что Мортби остался на берегу один, и вот, когда стук смолк, повисла полная тишина.
К тому времени, как Мортби возвратился в лагерь, солнце уже опустилось за горизонт, а небо приобрело тот самый ярко-синий оттенок, что предшествует наступлению темноты в умеренных зонах Денеба-12. Мортби собрал группу в общественном центре и коротко доложил о произошедшем. Анита побледнела; на лице у Жюн отразилась смесь страха и восхищения. Утонченное лицо Саммертона стало мрачнее тучи.
— Должно быть, она утонула, спасаясь от этого существа, — сказал он. — Правда, странно, что ты не нашел тела.
— Поищем завтра. Жаль, не прихватили акваланг.
— Слушайте! — внезапно призвала Анита.
Звук, поначалу слабый, постепенно сделался отчетливей и громче — это пела свою грустную песню флейта. Группа вышла под синее-синее сумеречное небо и вслушалась в траурное звучание, что долетало до них поверх застывших, точно статуи, деревьев, — такое необъяснимо знакомое и в то же время мучительно неузнаваемое. Вот на мгновение мелодия зазвучала еще громче и пошла на спад, пока наконец совсем не умолкла.
Повисла долгая и пустая тишина.
— Флейта Пана, — произнес наконец Саммертон. — Сиринга.
Мортби кивнул: Телиставва — как и его давно почивший земной родственник — был музыкантом. Мелькнувшая в голове ниточка мысли порвалась, стоило ухватиться за нее чересчур живо: что-то связанное с озером, камышом, смехом Телиставвы и его игрой на флейте… Но мысль ушла, и Мортби, как ни старался, вспомнить не мог.
— Я бы выпила, — внезапно сказала Жюн. — Как насчет вас, народ?
— Рюмку, не больше, — ответил Саммертон. — Потом я иду спать.
— На ночь выставим караул, — решил Мортби.
Саммертон кивнул:
— Хорошо. Первая вахта — твоя. Беготня по лесу вымотала меня, нужно отдохнуть. Ноги болят — сил нет.
Мортби нахмурился. Рейнман вчера, перед тем как исчезнуть, тоже жаловался на боль в ногах. Есть ли тут связь? Мортби поспешно прогнал мысль: придавать значение столь распространенному среди людей недугу — верх глупости.
— Разбужу тебя примерно в час, — сказал он Саммертону.
Жюн тем временем смешала ему напиток.
— Будем, — сказал Мортби, поднося к губам прозрачную питьевую емкость.
Жюн задумчиво отпила из своей.
— У меня такое чувство, — сказала она, — что ты не все нам рассказал. Что ты видел у озера?
— Даже если и видел, то не запомнил. Насколько я могу судить, София бросилась в озеро и утонула.
— Она была отличной пловчихой. Могла запросто переплыть озеро и присоединиться к Телиставве на том берегу. Ты ведь не знаешь наверняка, правда?
— Нет знаю! Если бы ты видела Телиставву в лицо, то поняла бы, что ошибаешься.
Жюн взболтала содержимое емкости.
— Ну, не знаю… По-моему, он даже симпатичный.
Мортби посмотрел на нее с отвращением. В этот момент Саммертон с Анитой вышли на улицу, и палатка осталась в полном распоряжении Мортби и Жюн. Наконец он сказал:
