Второзаконие, 19:21
Кристофер Старк был человеком из разряда «почти»: почти умен, почти высок, почти широкоплеч, почти мускулист и почти привлекателен. Себя же он, естественно, видел таким, каким в действительности не был.
Ну, а коли восприятие себя любимого не совпадает с реальностью, то на душе не то что бы кошки скребут, а прямо-таки тигр. Тигр Старка скреб на душе непрестанно, и боль порой становилась невыносимой. Старк не мог не воображать себя кем-то большим, не мог не убеждать остальных в том, что он — некто больший, чем есть на самом деле. Довольно многих убедить удалось, а в конце, умирая, он убедил в этом и себя самого.
В двенадцать лет он похвалялся перед своей детской любовью, что когда-нибудь купит сверкающий катамаран и отправится в плавание по звездному морю, закинет там невод в черную пустоту и наловит тысячу рыбок, которыми украсит ей локоны. Детская любовь Криса потом вышла замуж за сына сосисочника и сделалась принцессой, но Крис — верный слову и подвластный тигру — купил-таки себе катамаран и отправился в солнечное море, где забросил невод в черную пустоту. Для рыбалки в космосе он годился так же плохо, как и для охоты за юбками, но тигр в душе заставил отточить навыки — да так, что со временем Крис мог посрамить и завзятых звездоловов. С презрением отказывался он от мест на траулерах бесчисленных рыболовных компаний — хотя получить таковые мог с легкостью — и промышлял в одиночку. В порты Тефии приносил поразительные уловы, обратно в море забирал поразительное похмелье. С годами росло его презрение к коллегам, оно гнало его на все большую глубину; и наконец, на закате юности он как-то забросил невод и вытащил из пустоты мертвеца.
На том его история закончилась и началась другая, но тоже его.
Мертвец дрейфовал в архипелаге Альфы Центавра, примерно в пятнадцати миллионах километров от планеты, на которой — как и на семи ее сестрах — жизни было не больше, чем в выловленном покойнике. Мертвеца Крис выловил нечаянно. Он вообще не знал о нем, пока не вытащил сети на борт — и даже тогда не сразу сообразил, что на палубу легло, сокрытое в мешанине магнитных ячеек, тело в громоздком скафандре. Нередко в хвосте метеоритов летят мелкие камни, похожие на алмазы; их жаждут мужчины, а женщины носят их в волосах. Лишь протащив невод сквозь внешний и внутренний люки грузового шлюза и вытряхнув содержимое на пол ярко освещенного трюма, Крис сообразил, что за улов ему нынче достался.
Стоило отключить магнитные захваты, как на пол — в дожде сверкающих «рыбешек» — бухнулось тело в скафандре. Крис медленно и осторожно отстегнул и снял покрытый инеем шлем. Лицо, в которое он заглянул, принадлежало очень, очень старому человеку. В уголках глаз залегли паутинки морщин, щеки ввалились, да и вообще все тело усохло. Но оно излучало некое сияние. Сияние это быстро таяло, заставляя усомниться в гибели старика, хотя глаза его уже закатились. И тем не менее, смерть его постигла, а до или после того, как жертва очутилась в открытом космосе, оставалось загадкой, и ответа на нее Крис уже отыскать не мог.
Стащив со старика остальные части скафандра, Крис обнаружил на мертвеце прогулочный наряд (явно великоватый). Крис методично обыскал карманы мертвеца, но не нашел никаких документов, только небольшой рулончик синих купюр, ручку, неисписанный блокнот и глянцевую фотографию. Ручку и блокнот Крис отложил в сторону. Деньги прикарманил — в качестве компенсации за упущенный улов. Под конец рассмотрел снимок.
После этого ему уже не суждено было стать прежним.
Снимок запечатлел девушку. Ее тело — от шеи до самых лодыжек — было скрыто строгим черным платьем, а волосы томились в плену столь же черного чепца с девственно-белой оборкой. Наряд был призван, скорее, скрыть, нежели подчеркнуть ее женские прелести, и все же красота пробивалась наружу. Она сияла с такой силой, что отодвигала на второй план мрачные серые тени комнаты, где происходила съемка. Из-под темницы чепца выбивались, обрамляя лицо и смягчая суровые черты губ и подбородка, вьющиеся золотистые локоны. Лицо девушки имело форму сердца; зеленые глаза были посажены широко, широкими были и славянские скулы. Щеки смотрелись худее, чем им полагалось, а нос был слегка вздернут. Впрочем, ни один из этих дефектов не мог нарушить близкий к совершенству образ. Что до строгого черного платья, то оно лишь подчеркивало плоский живот, округлые бедра, а еще оно, словно этакая портновская литота, выделяло налитые груди.
Дрожащими руками Кристофер Старк перевернул снимок. На обороте тонким неразборчивым подчерком были написаны имя и адрес:
Присцилла Петрова Мильтония, Европа
Конечно же, Европа. Где, как не на Европе женщины одеваются так, чтобы отпугнуть мужчин? И где еще, кроме Европы секс приравнивается к греху? Сам Крис на Европе не бывал, но беседовал с рыбаками, которые туда наведывались. Там, где сильна гравитация, и гигант Юпитер навевает мысли о преисподней, католики, протестанты и иудеи вынужденно сплотились, породив новый пуританизм. Чтобы выжить в сущем аду, требовался пуританский Господь; по пустынным равнинам брели рука об руку Джон Мильтон с Джоном Баньяном, и горе тому, кто вставал у них на пути.
Стоя посреди россыпи рыбок-метеоритов, которые однажды украсят волосы и серьги в носах женщин Земли, Новой Земли (а точнее, Венеры) и Тефии, стоя подле мертвеца, из-за которого лишился двух третей улова, стоя в трюме управляемого робомозгом катамарана, приросший к палубе магнитными подошвами рыбацких ботинок Кристофер Старк снова посмотрел на фото девушки и понял, в чем его судьба. Женщины в его жизни — за исключением тех, которым и за которых он платил, — встречались хоть редко, но достаточно часто, чтобы понять: женщина, портрет которой он сейчас пожирал взглядом, создана для него.
Крис взглянул на мертвеца. Наверное, дедушка девушки с фотографии, а возможно, и прадед. Как бы ни было, Присцилла Петрова будет признательна тому, кто вернет его тело на Европу для достойного погребения. А Кристофер Старк вернет его. На Европе, на базе КФНЗ можно пополнить запасы — за цену, вдвое превышающую их реальную стоимость, но все же… Топливо там тоже имеется. Кристофер Старк нуждался в припасах, топливе и не только. Ему нужно было нечто куда большее. Он хотел любви. Ее ему не хватало всю жизнь, и оттого в душе сквозила пустота, природу которой до сего момента Крис не понимал.
Он скинул ботинки, баллоны с воздухом и скафандр; затем поднялся по лестнице и через люк прошел на камбуз. От камбуза рукой было подать до рубки. И вот, когда уже Крис миновал очередной люк, внимание его привлек обзорный экран по левому борту. Взглянув на него, Крис недоуменно замер: такого созвездия он еще не видел. Даже не догадывался о его существовании.
Обзорный экран работал на электроннолучевой трубке с углом обзора сто градусов и уменьшал объекты втрое, но все равно не мог целиком вместить транслируемый с камеры звездный рисунок: макрокосмического звездного рыбака, забрасывающего макрокосмический невод.
По сравнению с рыбаком Орион выглядел карликом, а Андромеда — ребенком. Звезды в руках и плечах рыбака светили в диапазоне от красного до синего, имели величину от гигантской до карликовой, возраст — от первого поколения до второго. Глазами рыбаку служили сверхновые, волосами — космический шторм. В пупке бледнел смутными очертаниями отдаленный остров Вселенной. Столпы-туманности его могучих ног отражали сияние красного шарика из триады Центавра. Невод же, которым он как будто накрыл катамаран, состоял из обширной россыпи соседних звезд, и в ячейки его проглядывали сверкающие волны солнечного моря.
