— Обязательно. Но пока я даже не знаю твоей фамилии.
— У меня нет фамилии.
— Ну, какую-нибудь придумаем. — Я смотрю на часы: скоро полдень. — Пойдем где-нибудь перекусим.
— Я не могу. В тех кустах порвала платье.
— Надень другое.
— У меня нет другого.
— В чемодане наверняка что-нибудь найдется.
— Я не взяла одежды.
— Тогда что в нем?
— Это неважно.
— Хорошо, надевай порванное. Пойдем купим новое.
Она выбирает простенькое платье из хлопка с полиэстером. Я предпочел бы купить что-то красивое и нарядное, но она уверяет, что ей этого достаточно. Платье не требует подгонки, и мы возвращаемся в квартиру, где она переодевается. Потом мы идем в ресторанчик. У нее причудливые манеры вести себя за столом. Наверное, попади я в Древний Шумер, мои манеры тоже показались бы причудливыми.
Всю вторую половину дня мы занимаемся любовью. Вечером идем ужинать. Потом снова занимаемся любовью. Возвращаясь в лагерь на дежурство, я чувствую себя как выжатый лимон.
Заступив на дежурство, я часто поглядываю в сторону колонии. Там все спокойно. Возможно, исчезновение Марианны еще не вскрылось. Или вскрылось, но никакого переполоха не вызвало.
Часы тянутся еле-еле. Я радуюсь, когда смена заканчивается. Приняв душ и побрившись, спешу в город. Марианна, кажется, чувствует мое возвращение: она лежит на кровати, откинув одеяло, готовая заняться любовью.
В тот же день я расспрашиваю ее о будущем.
— Марианна, расскажи о своем мире.
Она улыбается:
— Как бы ты описал свой мир тому, кто жил за тысячу лет до тебя?
— Это было бы сложно.
— Это было бы невозможно.
— Из какого ты века?
— У него нет номера, поскольку грегорианский календарь больше не используется.
— Тогда скажи, сколько лет разделяет наши миры.
— Очень много. Мне пришлось осваивать английский язык с нуля.
— Десять тысяч лет? Двадцать?
— Нет. Не совсем… Говоря о будущем, мы с тобой зря тратим время в настоящем.
— Тогда последний вопрос. Как долго колония пробудет у нас?
— Планов возвращаться пока нет.
— Зачем ее переместили в прошлое?
— Ты уже задал последний вопрос.
— Ну хорошо, оставим это.
В конце концов, какая разница, почему она здесь? Она со мной, и это главное.
Невзирая на протесты, я покупаю ей другое платье, пару туфель и нижнее белье. Кроме того зубную пасту, расческу и одежную щетку. В чемодане у нее, судя по всему, ничего этого нет.
В лагере уже знают, что у меня появилась девушка. Видели нас в ресторане. Все интересуются, как мы познакомились. Я представляю ее моему приятелю Стиву, когда тот приезжает в город.
Она в новом платье, белом с глубоким вырезом. В нем она похожа не телезвезду.
— Я и не думал, — восхищенно говорит Стив, — что такие девушки еще бывают!
В окне Марианны торчит мужчина!
Я притворяюсь, что не замечаю его, и не сбавляю шаг. Но чувствую, что он сверлит меня взглядом.
Когда я снова прохожу мимо окна, оно пусто. Возможно, человек выглядывал из праздного любопытства.
Но что ему понадобилось в доме Марианны?
— Марианна, в твоем доме еще кто-то жил?
-.. Нет.
— Сейчас там кто-то есть. Я видел его в окне.
-.. Наверное, вселился.
Косой утренний свет падает на ее лицо. Лицо невинной девочки. Она лежит в кровати и ждет, когда мы займемся любовью. Я отбрасываю мысли о человеке.
Следующей ночью он снова торчит в ее окне. Я снова пытаюсь отбросить мысли о нем, на этот раз безуспешно.
На следующий вечер, когда я готовлюсь заступить на участок, Стив спрашивает, не поменяюсь ли я с ним сменами: он отдежурит сегодня, а я завтра. У него какое-то важное дело. Я соглашаюсь. Пусть человек в окне пока понаблюдает за Стивом. Согласовав подмену с капралом, я возвращаюсь в город.
Тихонько вхожу в квартиру, собираясь сделать Марианне сюрприз. Но, заглянув в спальню, столбенею от изумления. Марианна лежит на кровати, свет включен, рядом с ней чемодан. Его крышка откинута, внутри — металлическая панель какого-то устройства. Из-под панели тянутся провода ко лбу, шее, груди, животу, рукам и ногам Марианны. Как будто для снятия электрокардиограммы.
Заметив меня, она сдергивает провода, и они втягиваются в чемодан. Марианна садится в постели, захлопывает крышку и засовывает чемодан под кровать. Она похожа на девчонку, которую застали у буфета во время таскания конфет. Но она быстро овладевает собой и тянет ко мне руки. Как всегда, я не в силах противостоять.
— Мне казалось, ты должен быть на дежурстве, — говорит она, когда мы лежим уставшие.
Я отвечаю, что поменялся сменами. Она ничего не объясняет про чемодан. Я тоже ничего не спрашиваю. Если живешь в стеклянном доме, не стоит бросать камни в других.
На следующий день, вскоре после нашего возвращения из ресторана, кто-то стучит в дверь.
— Не подходи! — просит Марианна. Я вижу, как она бледнеет.
— Почему? Это может быть Стив.
Она убегает в спальню и закрывает за собой дверь.
Но это не Стив. Пришел человек, которого я по ночам видел в окне. Несмотря на августовскую жару, на нем темно-синий костюм. Его покрой отличается от тех, что я привык видеть. У человека светлые волосы, голубые, как и у Марианны, глаза и фигура греческого бога. И он почти на голову выше меня.
Заглядывая поверх моего плеча, он произносит что-то невнятное. Единственное понятное слово — «Марианна».
— По-моему, она не хочет вас видеть, — говорю я.
Человек продолжает сыпать бессмысленными словами, и я по-прежнему его не понимаю. Он не только сложен как греческий бог, но, видимо, и говорит на их языке. Шагнув через порог, он отодвигает меня в сторону. Увидев закрытую дверь в спальню, идет прямиком к ней. Когда он берется за ручку и поворачивает, Марианна кричит:
— Вэйн, прогони его!
Я хватаю плечо человека. Он оборачивается и снова пытается что-то сказать. Потом поворачивается и собирается войти в спальню. Я хватаю его за руку и пытаюсь оттащить от двери. Неожиданно для меня он делает несколько шагов назад и теряет равновесие. Я дергаю его сильнее, и он падает на пол. Отпустив его руку, я с удивлением наблюдаю, кщс он перекатывается на живот, встает на одно колено и с трудом поднимается на ноги. В его голубых глазах читается страх.
Он снова чуть не падает, когда я выталкиваю его в коридор. Я захлопываю дверь и слышу быстрые удаляющиеся шаги. Потом возвращаюсь в спальню.
