В деревне Хьюберт замедлил шаг. Но тут же последовал болезненный укол ниже спины. Антрополог подпрыгнул как ужаленный. Вслед за ним Элисон.
— Минуточку! Мы граждане Земли. Вы не имеете права… — начал он и снова подпрыгнул.
Пришлось идти дальше. Хьюберт злился не столько на туземцев, сколько на штаб и запрет брать оружие. Забота о примитивных народах — это прекрасно, но должна же быть элементарная логика!
Извилистая улочка привела процессию к круглому зданию в центре площади. Издалека оно выглядело вполне безобидным, но разве с окраины разглядишь решетки на окнах? Деревянные, разумеется, но солидной толщины — руками не сломать.
Без лишних объяснений Титантотум распахнул дверь, и пленников втолкнули в полумрак. Дверь захлопнулась, громыхнул тяжелый засов.
У антропологов пропал дар речи. С улицы по-прежнему доносились смешки, сквозь прутья решетки на землян таращились любопытные нотантанавиты.
Посреди темницы стоял круглый помост, устланный соломой. Хьюберт поставил чемодан на грязный пол, а сам устроился на помосте. Вскоре к нему присоединилась Элисон.
— Они еще пожалеют! — процедил Хьюберт.
— Ты о чем?
— О парочке шутников, накропавших «Подробный отчет»! «На редкость дружелюбный народ… Неприхотливые, добрые гуманоиды, на экзотических просторах планеты ведущие безмятежное существование… Ни забот, ни хлопот, только любовь, смех да умиротворенность тихой заводи». Надо было додуматься написать подобную чушь и выдать за истину в последней инстанции!
— А я предупреждала: тратишь время впустую. Брал бы пример с меня и почитал Кинси. А ты знаешь, сколько раз…
— Довольно! — Хьюберт с досадой хлопнул себя по коленке. — Хватит дурачиться!
— Хватит так хватит. А если серьезно, что нам делать? «Отчет» случайно не советует, как выбраться из глиняной тюряги?
— В том-то и дело.
— В чем? — нахмурилась Элисон. — Прости, я наверное туповата, никак не могу уловить ход твоей гениальной мысли.
— Я о тюрьме. Заметила, как местные таращились на нас, как смеялись. В компании с опасными преступниками так себя не ведут. По виду мы почти не отличаемся от них, значит, дело не во внешности.
— Тем не менее, их что-то насторожило, — подхватила Элисон. — Если не физические данные, то тогда…
— Вот именно. Никакая это не тюрьма, это психушка, — заключил Хьюберт.
— Слушай, мы перебрали все варианты, почему нас записали в психи, но ни один не годится. Что дальше?
— Будем продолжать думать, — отозвался Хьюберт. — Пока не выясним… И хватит ходить туда-сюда.
— Еще чего! — фыркнула Элисон.
Но через секунду обессилено плюхнулась на помост и угрюмо уставилась в пол.
Солнце садилось, темница погрузилась во мрак. В окне то и дело возникали любопытные физиономии нотантана-витов, но Хьюберт уже привык к этому и не обращал внимания. Куда больше его занимала причина, по которой они оказались здесь.
Каким бы ни было их отклонение от нормы, оно явно присутствовало у них обоих. А значит, и у человеческой расы в целом…
Впрочем, необязательно. Знакомство нотантанавитов с землянами было весьма поверхностным и ограничивалось хамоватыми межпланетными торговцами, обучившими аборигенов галактическому наречию, и злосчастными авторами «Подробного отчета» — Артуром Аберкромби и Луэллой Хиггинс. Рассудив, что торговцы здесь ни при чем, Хьюберт сосредоточился на антропологах. По-видимому, те полностью соответствовали психическим нормам туземцев. Оставалось понять, чем предшественники отличались от них с Элисон, и тогда проблема решена.
Единственная загвоздка — лично он не знал антропологов и понятия не имел, что это за люди. Его размышления прервал ужин, принесенный женщиной из местных. При взгляде на нее Хьюберт в очередной раз подивился невероятной силе грудных мышц.
Туземка просовывала многочисленные кушанья в окно, а Хьюберт принимал, хотя есть ничего не собирался — они с Элисон успели перекусить сухпайком из поясных контейнеров. Он бы с удовольствием порасспрашивал нотантана-витку, но та поспешно ретировалась. Даже ее походка завораживала..
— Потаскуха! — выпалила Элисон. — Хоть бы лифчик надела!
— Это же примитивный народ, — возразил Хьюберт. — Им чуждо наше чувство греха и комплекс вины за собственное тело.
— Бред! — огрызнулась Элисон. — Ты ее видел? Ходячая секс-бомба. Поэтому не надо вешать мне лапшу на уши!
Хьюберт разинул рот и тут же закрыл, досадуя, что снова отвлекся.
Стоя у окна, он опять погрузился в раздумья. Итак, Артур Аберкромби и Луэлла Хиггинс… Что общего между ними, чего нет у них с Элисон?
Хьюберт повернулся к «сокамернице».
— Ты, случаем, не знакома с авторами «Подробного отчета»?
— С Луэллой училась вместе. Поэтому и предпочла Кинси… Представляю, что она там насочиняла.
— Ну и какая она? — допытывался Хьюберт.
— В точности как «Отчет». Брехливая, занудная, скучная. И как только Артур на ней женился?
— Артур?
— Ну да, Аберкромби.
— Но ведь у них разные фамилии.
— И что с того? Многие оставляют девичью. Отличный способ потешить самолюбие.
Хьюберт молчал. Может, все дело в браке? Нет, вряд ли> Нотантанавиты не настолько наивны, чтобы считать всех мужчин и женщин супругами.
Но даже при таком раскладе: что, помимо брачных уз, есть у женатых, чего нет у холостых? Точнее, наоборот: что, помимо свободы, отличает холостых от женатых?
Где-то в недрах сознания прозвенел звоночек. Вспомнился пристальный взгляд, каким вождь окинул гостя на поляне, и громогласный хохот…
Уму непостижимо! Выходит, нотанатанавиты могут по глазам определить…
Неужели первый и единственный критерий нормальности здесь — активная половая жизнь?
Хьюберт покраснел как рак.
Судя по женщинам, нотантанавиты — существа весьма сексапильные, и секс для них имеет огромное значение. И вот появляется некто чуждый плотским утехам. Проще говоря — дев… Впрочем, не суть.
Не покажется ли этот некто странным?
И не просто странным. Психом.
Внезапно Хьюберт вспомнил про Элисон, и звоночек стих. Таинственный «сдвиг» у них общий, один на двоих. А Элисон кто угодно, но только не девственница.
Теория с треском провалилась.
Хьюберт вздохнул и украдкой покосился на напарницу.
Та как завороженная смотрела на площадь. Проследив за ее взглядом, он с ужасом увидел два врытых в землю столба, вокруг суетились местные с охапками хвороста.
Хьюберт отказывался верить своим глазам. Элисон вздрогнула, отвернулась.
