— Как, зачем? — в свою очередь удивился Марат и перешел на шепот: — Он переводит нам. Она же глухонемая.
Следователь окончательно разобралась в ситуации, когда приехала в управление полиции.
Алла Михайловна, так звали глухонемого специалиста, оказалась приятной женщиной среднего возраста с виноватым выражением глаз. В детстве она теряла слух постепенно во время учебы в начальной школе пока полностью не оглохла. Стараясь до последнего скрывать свой недостаток, девочка научилась читать по губам. Оглохнув, она потеряла способность внятно разговаривать и освоила язык жестов.
Уже в зрелые годы Алла Михайловна родила сына Даниила. Пока сыну не исполнилось восемь, в этом возрасте она сама оглохла, женщина тряслась над его здоровьем. К счастью, болезнь обошла сына стороной, мальчик нормально слышал и говорил, а с мамой общался языком жестов.
В оперативной комнате следователь застала такую картину. Глухонемая женщина вглядывалась в монитор компьютера и читала по губам изречения Панина. Движением рук она передавала информацию десятилетнему сыну, а тот озвучивал ее оперативнику.
Елена обратилась к Марату, стараясь не мешать процессу:
— Что удалось узнать?
— Я записываю все, что говорит мальчик. — Марат указал на диктофон.
— Расскажи коротко, по существу, — попросила Елена.
— Панин в основном ругается, матерится.
— О чем? Какими словами?
Марат замялся, вместо него ответила напарница:
— Сука — самое скромное, — усмехнулась Токарева. — Остальные хуже. Мальчик стесняется говорить, но по жестам понятно.
Петелина тронула Аллу Михайловну за плечо и спросила, когда та повернулась:
— Спасибо, что помогаете нам. Вы вчера заглядывали на сайт, видели его? — указала она на Панина.
Женщина кивнула.
— Он что-нибудь говорил о том, где находится, как там оказался, кто его приковал?
Алла Михайловна объяснила на пальцах сыну. Тот озвучил ее ответ:
— Я недолго смотрела. Он кричал, ругался, просил помощи. Надеялся, что кто-нибудь его услышит и спасет.
— Что-нибудь конкретное говорил?
Женщина смущенно жестикулировала пальцами, объясняя сыну. Даниил потупил взор и выдавил:
— Он называл жену сукой, а полицию еще хуже.
Марат предположил:
— Если материт свою бывшую, значит она его в камеру заточила.
— Я встречалась с Надеждой Ершовой, — рассказала следователь. — Она Панина до сих пор ненавидит, он приставал к ее дочери. Но вчера в восемь утра Ершова была на работе в больнице. Практически — это алиби.
Валеев сверился с электронной картой и показал расчетный маршрут:
— От пекарни, где похитили Панина, до больницы она успела бы доехать.
— Если никуда не заезжать. Куда же она дела Панина?
— А вдруг Панина заперт в подвале больницы, в которой работает Ершова?
— Рабочая версия, — согласилась Петелина. — Вот ты, Марат, и проверишь.
В разговор вмешалась Токарева:
— А дочери Ершовой сколько сейчас лет? Она могла мстить Панину?
— Около девятнадцати, — припомнив беседу с Ершовой, посчитала Петелина и согласилась: — Тоже вариант.
Она взялась за телефон, отошла в сторону и позвонила Ершовой:
— Надежда Олеговна, это опять следователь Петелина. Мне надо поговорить с вашей дочерью.
— Зачем вам Полина? — спросила медсестра. В ее голосе сквозило недовольство.
— Проверить, где она была вчера утром, — не стала скрывать следователь.
— Крепко вы за нас взялись. Панина хотите спасти? А я жду не дождусь, когда мерзавцу причиндалы отчикают.
— У Полины такое же настроение?
— Моя Поля подрабатывает в «Макдональдсе». Вчера у нее была утренняя смена, и я подвезла дочку из дома по пути в больницу. Высадила около восьми. Этого достаточно?
— В каком «Макдональдсе» она работает?
Петелина записала адрес ресторана и попрощалась. Если сведения подтвердятся, то Полину можно не тревожить. Елена вернулась к оперативникам и сообщила:
— У дочери Ершовой, похоже, тоже алиби. Какие еще зацепки? О чем говорил Панин?
— Даже не знаю, бред этот или нет, но Панин несколько раз упомянул ландыш, — припомнила ТТ.
— Он говорил про цветы? — удивилась Петелина.
— Вроде бы, но как-то странно.
Следователь на минуту задумалась и решила:
— Мне надо послушать.
Она отошла за соседний стол, включила диктофон. Сначала детский голос на записи плохо ассоциировался с образом взрослого Панина, но постепенно она научилась угадывать в детских словах эмоции педофила. Отбрасывая ругательства и стенания, она выделяла необычные фразы и записывала их на бумаге.
«Ландыш, ландыш, я не виноват. Что с тобой будет?»
Бессвязные ругательства переходили в рычание: «Суки, твари! Выпустите меня. Я тебя спасу, мой ландыш».
После череды ругательств проскальзывала нежность: «Ландыш, мой милый ландыш».
И опять злость: «Если я сдохну, то и ты! Нет, нет, отпустите».
Заканчивалось беспомощным: «Ты одна, совершенно одна, мой ландыш».
Елена задумалась и по привычке стала рисовать на листке рядом со словами спонтанные узоры. Ее отвлекла Алла Михайловна. Немая женщина стояла перед ней вместе с сыном и жестикулировала.
Даниил озвучивал слова матери:
— Я здесь уже третий час. Достаточно? Нам пора домой.
Следователь понимала, что не может вечно держать добровольную помощницу с несовершеннолетним ребенком в отделе полиции. Однако ее уникальные способности бесценны. В любой момент Панин может проговориться о похитителе или месте заточения, и дело раскроется.
В оперативную комнату вошел Иван Майоров с какой-то распечаткой. Он нашел взглядом бывшего напарника, приветливо кивнул Валееву, но первым делом обратился к Петелиной:
— Елена Павловна, пришел ответ из ГИБДД на ваш запрос об автомобиле «лада ларгус» Константина Антонова.
— И что там? — следователь взяла бумагу.
— Единственный штраф за последний месяц был выписан Антонову вчера. Он выезжал из своего двора и превысил скорость. Там около школы знак «двадцать» висит и видеокамера.
— Ноль девять шестнадцать, — прочла время регистрации нарушения Елена и пробормотала, вспоминая разговор с учительницей: — Попил чай с печеньками и помчался.
— Чай? — не расслышал Майоров и переспросил: — Это вам чем-то поможет?
— Мне — нет, а Антонову — да. Еще одно подтверждение его алиби.
