Погода с каждым днем становилась теплее, девочки избавлялись от курток, меняли джемпера и брюки на легкие платьица, и Панин все больше времени проводил в сквере, наблюдая за стайками учениц музыкальной школы. Антонов демонстративно садился напротив него и сверлил ненавидящим взглядом. Панин хмурился и уходил. Это была маленькая победа.
Но инженер не имел возможности вечно дежурить около школы, заказы на кондиционеры каждый день прибавлялись, работать приходилось допоздна, а рабочий день пекаря заканчивался рано. Панин мог уйти вслед за приглянувшейся девочкой или предложить подвезти ее на машине, как проделывал это с прежними жертвами. Самое страшное, девочки знали его только с хорошей стороны, как дядю-пекаря, и нисколечко не опасались.
Антонов вспоминал свою дочь и ему хотелось кричать от досады — ну почему педофилам не ставят на лоб клеймо!
Однажды, направляясь с одного заказа на другой, Антонов остановил свой серый универсал «лада ларгус» около пекарни «7 пирогов».
Сквозь витрину он увидел, как Панин угощает девочку пирожным. Пухленькая малышка с русыми волосами, стянутыми в два хвостика, приняла десерт из рук педофила, одарила дядю благодарным взглядом и откусила пирожное. Ее улыбающиеся губы залоснились от красного джема. Панин тронул довольную девочку за плечо и повел к дальнему столику.
У инженера сжались кулаки, он бросил машину и вошел в кафе. Не успел он подойти к столу, как за его спиной раздался женский голос:
— Софья, вот ты где!
— Мама, — откликнулась девочка за столиком с пекарем и с укором свела бровки: — ты опять опоздала.
— А ты, я смотрю, время зря не теряешь. Снова за сладкое, да еще и с колой, — покачала головой озабоченная женщина в свободной белой блузке с блестящим круглым медальоном на груди.
— Пирожное очень вкусное. У меня не хватило денег, но дядя-пекарь помог.
Панин поправил фирменный фартук с добрейшим пекарем на груди и скромно потупил взор.
Терпеть подобной фальши Константин не мог. Он подскочил к столику, отпихнул пекаря и склонился над девочкой:
— Софья, этот дядя трогал тебя? Приставал?
Девочка перепугалась и затрясла головой. Два дугообразных хвостика над ее макушкой заметались из стороны в сторону.
Антонов настаивал:
— Но я же видел, как он трогал тебя за плечо. Что он говорил? Куда звал?
— Мама! — испугалась Софья.
— В чем дело? Отстаньте от нас! — вмешалась женщина.
— В чем дело? Я скажу, в чем. Вы знаете, кто это такой?
Антонов ткнул пальцем в сторону Панина, тот благодушно улыбался.
— Ах ты, мразь! — не выдержал инженер и набросился на пекаря, схватив за грудки.
Панин не сопротивлялся. Антонов дернул, что есть сил, и в его руках оказался фартук с усатым пекарем. Девочка зарыдала, мамаша грудью защитила дочку от дикого посетителя.
— Что происходит? Отстаньте!
— Он… он… Его надо бояться.
— Уйдите!
— Да он же…
— Я здесь работаю, — прервал взволнованного инженера Панин. — А вы, гражданин, заканчивайте хулиганить.
— Да я тебя засажу!
— Разве вы вправе меня судить? Остыньте и уходите, — спокойно парировал Панин.
— Я вызову полицию! — пригрозила женщина.
На Антонова смотрела возмущенная мамочка, презрительный Панин и страшно напуганная девочка. Они сгрудились, как единое целое против общей опасности. Маленькая Софья испугалась его, а не педофила. Антонов представил, как его выходка будет выглядеть в глазах полицейских. Это катастрофа. Лучше уйти.
Раздосадованный, он направился к выходу.
— Кошмар! — причитала женщина, ища защиту у пекаря. — Спасибо, что заступились за дочку. Сколько я вам должна за пирожное?
— Ну что вы. Давайте знакомиться, — любезно отвечал Панин. — Меня зовут Борис, я здесь работаю.
— Дарья Дорохова…
Выйдя на улицу, Антонов бросил взгляд сквозь витрину. Панин снова одел фартук, выпятил грудь и смотрел на него с презрительным превосходством. В этот момент последние сомнения у Константина отпали. Беспорядочные идеи, приходившие ему в разгоряченную голову в последние дни, сформировались в единое целое.
Надо действовать! Но как это осуществить? Справится ли он? С кем посоветоваться?
Глава 7
2 июня. 14:35. 2 дня 18 часов 55 минут до казни
Для непосвященных пухлые тома уголовных дел кажутся непроходимой трясиной, однако опытный следователь Петелина знала, как «прыгать с кочки на кочку» и быстро почерпнула нужные сведение о Борисе Панине, осужденном за принудительные действия сексуального характера в отношении детей младше 12 лет.
За годы службы она сталкивалась с разными преступниками, мотивы некоторых по-человечески были понятны. Отдельные оступившиеся вызывали даже сочувствие, да и слова «заслуживает снисхождения» вполне юридический термин, встречавшийся в ее обвинительных заключениях. Но все это никак не относилось к Борису Панину. Подонок воспользовался положением детского тренера, фактически учителя, и домогался девочек, которые полностью ему доверяли. Сквозь сухие страницы приговора просматривались их боль, слезы и сломанные судьбы.
И этого мерзкого типа она должна спасать? А может плюнуть на все, вернуться в санаторий к обычной жизни и проголосовать за его смерть? Пусть это будет не по закону, зато, по совести.
В порыве эмоций Елена вошла на сайт Sud Naroda, потянулась к кнопке голосования, но вовремя одумалась. Сегодня она спасает не педофила Панина, а правосудие, которому служила всю жизнь.
В уголовном деле Борис Панин представал законченным педофилом. Но как он докатился до преступления, как стал сексуальным маньяком?
Такие сведения всегда важны для расследования. А кто лучше всех знает мужчину? Конечно же жена, путь даже бывшая. Сведения о ней имелись в уголовном деле — Надежда Олеговна Ершова. К ней и отправилась в первую очередь Елена Петелина.
Надежда Ершова долгие годы работала медсестрой в клинической больнице в отделении онкологии. Светловолосая женщина с большими глазами и поджатыми губами встретила следователя настороженно. Одну руку она держала в кармане халата, а другую сразу подняла, словно преграду, и жестом прервала Петелину, как только та представилась.
Надежда бросила взгляд по сторонам и согласилась побеседовать со следователем во дворе больницы подальше от любопытных глаз.
— Вы догадываетесь, почему я здесь? — спросила Петелина, когда они покинули больничный корпус и двинулись по дорожке сквера, где их никто не мог слышать.
— Чего ж гадать. Мне показали сайт с Паниным. Добрые люди, напомнили. — Ершова выдернула из кармана руку с включенным телефоном и сорвалась: — Ну, сколько можно? Мы уже сто лет в разводе, я фамилию прежнюю взяла, а мне все тычут — смотри, твой! А я его видеть не хочу! Думала, что Панин исчез навсегда и тут — на тебе! Звезда интернета!
