Кажется, никто не знает, почему так случилось, но за два года до конца своего весьма эффективного правления Диоклетиан внезапно велел устроить самое яростное в истории преследование христиан. Да, он восемнадцать лет был убежденным язычником и совершал языческие обряды. Но прежде Диоклетиан не обращал никакого внимания на возрастающую силу христианства. Среди его придворных было много христиан-чиновников; как считалось, христианками были его жена Приска и его дочь Валерия. В главных городах империи возводились монументальные церкви, и самая большая находилась в Никомедии, столице Диоклетиана.
И вдруг старый император приказал своей армии изничтожить христиан. Вышли императорские указы, велевшие чиновникам рушить церкви, запрещать христианские богослужения, сжигать священные книги. Епископов массово брали под арест, бросали в тюрьмы, пытали и многих казнили, прежде чем императорская власть ослабла и уже не могла утопить христианскую общину в крови.
В 305 году Диоклетиан, следуя давно намеченному плану, отрекся от престола и заставил своего сына Максимиана сделать то же самое. «Диоклетианово гонение» все еще бушевало. Новый август Востока, Галерий, был полон решимости идти до конца и уничтожить христианство на корню. Христиане говорили, что именно он и был изначальным подстрекателем.
Впрочем, от крови уже тошнило даже язычников. Еще один новый август, Констанций Хлор, который правил в далекой Британии и никогда не усердствовал с гонениями в подчиненной ему Галлии, приостановил все нападки на христиан и стал оказывать им знаки благосклонности.
В 311 году, на смертном одре, Галерий понял: его попытка расправиться с религией-выскочкой потерпела крах. «Да, многие тысячи христиан отреклись от своей веры, но другие тысячи выстояли до конца, и кровь стала для их веры печатью». Пострадать за веру рвались столь многие, что епископ Карфагенский потребовал не почитать мучениками тех, кто без необходимости отдал себя на смерть.
Влияние на общественное мнение в империи было неимоверным. Даже престол уже не мог идти на риск и продолжать пытать, калечить и убивать. В своем последнем официальном указе Галерий, хоть и с неохотой и сожалением, издал эдикт о терпимости, и последнее, самое жестокое гонение на христиан, устроенное римлянами, практически во всем подошло к концу.
По смерти Галерия в империи разразилась борьба за власть. Весной 312 года Константин, сын Констанция Хлора, перешел через Альпы, стремясь выгнать своего соперника Максенция из Италии и захватить Рим. То была рискованная ставка. Но, встретившись с превосходящим войском врага на Мульвийском мосту, у самых стен Рима, Константин обрел помощь от Бога христиан. Во сне он увидел крест в небесах и слова ἐν τούτῳ νίκα («Под этим знаком ты победишь»). Это убедило его в том, что нужно наступать. 28 октября 312 года, одержав блистательную победу над солдатами Максенция, Константин усмотрел в своем успехе доказательство силы Христа и превосходства христианской религии.
Некоторые историки считали «обращение» Константина всего лишь политическим маневром. В нем осталось немало от язычника. Он устраивал заговоры, он убивал, он даже сохранил титул Великого понтифика как глава государственного религиозного культа. Но идею об исключительно политическом обращении трудно поддерживать в свете публичных и частных деяний Константина. С 312 года он открыто благоволил к христианству. При нем христианские служители обрели свободу от налогов, наравне с языческими жрецами; он отменил казнь через распятие; он прекратил гладиаторские поединки, устраиваемые в наказание за совершенные преступления; и в 321 году он сделал воскресенье выходным днем для всех. А благодаря его щедрости были выстроены величественные церкви – в свидетельство поддержки, которую император оказывал христианству.
Забота об умирающих
Неверующие римляне, как и многие в античном мире, оставляли нежеланных детей умирать. Особенно вероятными жертвами становились девочки: их рождение было не столь желанно, ибо влекло лишние траты. Христиане считали, что каждый, достойный сотворения по образу Божьему, спасет этих брошенных детей. Римляне выступали против христиан, поступавших так, и наконец были приняты законы, предписывающие наказывать верующих, спасавших детей. Константин издал указ, по которому брошенные дети принадлежали нашедшему их. Этот указ, как и многие другие, благоволил к христианам.
Этим общественным деяниям во благо христианства соответствовали перемены в личной жизни Константина. Он не делал секрета из своих христианских убеждений, воспитывал сыновей и дочерей в христианской вере и вел семейную жизнь как христианин. Незадолго до смерти император принял крещение: его крестил Евсевий, епископ Никомедийский. А после Константин отказался вновь облачиться в императорскую порфиру – и ушел из этой жизни в той самой белой одежде, в которой его крестили.
Обращение императора вдохновило Мэтью Арнолда, поэта XIX столетия, создать такие строки:
И верно, Запад одержал
Победу сим мечом,
Но покорителя держав
Смирила весть о Нем.
И герб укрыт, и в ножны – меч,
И скипетр – к ногам!
И пурпур царский – не беречь!
Презрение – царям!
Новая столица христианства
Константин дал римскому миру не только новую веру, но и новую столицу. Враг грозил империи с востока. Восточной теперь стала и официальная религия. Переход на восток был вполне естественным. И Константин выбрал лучшее место для города, которому предстояло расцвести благодаря торговле. Узкий пролив Босфор, водный путь, соединивший Черное море со Средиземным, был естественным перекрестком, на котором сходились и сухопутные, и морские пути Европы и Азии. На одном из берегов пролива располагалась идеальная бухта, достаточно узкая для того, чтобы перекрыть ее цепью и не пустить корабли захватчиков. И там уже долгие века стоял город. Его называли Византий – до 330 года, когда Константин официально нарек его новым именем. Ровно 1600 лет спустя, в 1930 году, турки снова сменили имя города и назвали его Стамбул. Но на протяжении большей части своей долгой истории это был город Константина – Константинополь, столица Византийской империи (или Восточной Римской).
Сегодня, по прошествии стольких лет, нам почти невозможно представить, что означала для Церкви эта перемена в имперской власти. До 312 года христианство находилось вне закона, а христиан преследовали. И вдруг, в мгновение ока, к ним начали относиться с благосклонностью, добротой и вниманием. Константин ввел христианство в жизнь общества. И Церковь пересмотрела его образ и миссию.
Вероятно, Евсевий, церковный историк, выразил мнение большинства христиан, когда представил императора как идеального христианского правителя и предвидел начало новой эры спасения. Возможность проповедовать во всеуслышание и возрастать в безопасности явно означала, что Бог замыслил для Церкви новую, более великую миссию. Настал миг, предопределенный божественной силой! Теперь в жизнь всего общества требовалось влить дух христианства!
