*Yoder, John Howard. Christian Attitudes to War, Peace and Revolution. Ed. by Theodore Koontz and Andy Alexis-Baker. Grand Rapids: Brazos, 2009.
10. Споры о важных тонкостях
Доктрина о Троице
Из всего, что христиане говорят о Боге, самая отличительная черта – это то, что у Бога три личности. Как гласит один из гимнов:
Свят, свят, свят! Господь Бог Вседержитель,
Славят Твое имя
Вся земля и небеса,
Свят, свят, свят! Могуч и милосерден
Бог, един в трех лицах, Святая Троица!
Ни одна другая религия не исповедует и не почитает божество, единое в трех лицах. Мусульмане и иудеи находят эту доктрину оскорбительной; унитарии и Свидетели Иеговы – достойной сожаления.
Сами христиане по большей части признают, что эта доктрина загадочна. Когда верующие на богослужении пытались отождествить Бога хоть с чем-то или обратиться к Нему, они неизбежно говорили об Отце, Сыне и Святом Духе. На вопрос, кого они встретили в христианском Писании, они отвечали в литургии и в проповедях: «Отца, Сына и Святого Духа». Если они думали более отвлеченно о том, на что похожа суть Господа, то отвечали, что Бог был цельным – единым. В IV веке христиан непрестанно волновала эта доктрина: так ученых волнует незавершенная часть исследования. Троица в Единице, Единица в Троице, одна и та же и все же различная?
Один епископ писал о том, что Константинополь кипит от споров:
Если в этом городе вы попросите у кого-нибудь разменять вам денег, он заспорит с вами, рожден ли Сын Божий или не рожден. Если спросите, свежий ли хлеб, вам ответят: «Бог Отец больше, Бог Сын меньше». А если выскажетесь насчет того, что неплохо бы сходить в баню, вам ответят, что «не было ничего, прежде чем был сотворен Сын Божий».
Таким был век, что сформулировал доктрину. Но что христиане имели в виду, говоря о Троице? В чем заключалось ортодоксальное христианское понимание триединого Бога?
Осмысление тайны
После обращения Константина вера обрела огромное значение. Император, приняв христианство, надеялся, что Церковь вдохнет новую жизнь в изнывающую от скуки империю. Но для этого сама Церковь должна была стать единой. Расколотое, разрываемое спорами христианство не могло ее скрепить.
И Константин тревожился, получая со всех окраин донесения о том, какое ожесточение христиане проявляют в своих богословских вопросах. Те же самые верующие, что стали жертвами ужасного гонения, устроенного Диоклетианом и Галерием, теперь требовали от государства изгнать их же собратьев-христиан из церквей или заставить их замолчать – а все из-за расхождений во взглядах на те или иные пункты доктрины. И что мог сделать император? Только вмешаться и остановить этот непрестанный спор (а то и что похуже) и заставить своих христианских подданных прийти к согласию в их же собственной вере.
Отвергнутые тринитарные схемы
Продвинуться в осмыслении доктрины Троицы можно, если понять, чем она не является. Ранняя Церковь, как правило, верила, что Троица – это тайна, которую нужно чтить, а вовсе не простая загадка, которую способен разрешить некий логический экзерсис.
Два подхода стремились защитить идею единого Бога, верховного владыки, но отрицали, что в христианской истории хоть сколь-либо важны Отец, Сын и Святой Дух. Таких теоретиков называли сторонниками монархианства. Одним из течений в монархианстве был модализм. В нем Отец, Сын и Дух Святой виделись как формы или роли, которые Бог принимал в следующие друг за другом периоды времени, словно актер, что воплощает облик разных персонажей в последовательных актах драмы. Влиятельные богословы II столетия выступили против модализма. Он не мог объяснить взаимодействие Отца, Сына и Духа Святого, изображенное в Новом Завете (обратите внимание на сцену крещения Иисуса). Кроме того, истинный Бог за масками Отца, Сына и Святого Духа остается нераскрытым. И Церковь совершенно отвергла модализм.
Второе течение в монархианстве, субординационизм, оказалось гораздо более сложным. Этот подход изображал истинного и властного правящего Бога, которому помогали меньшие божества, обладавшие не столь великим могуществом и рангом. Отец был совершенным Богом, а Сын и Дух Святой – меньшими божествами. В 325 году знаменитый Никейский Собор отверг субординационистское богословие Ария. Спор продолжался еще полвека, пока вердикт Собора не был единодушно принят Церковью. И модализм, и субординационизм отвергнуты в христианском догмате о Троице.
Центром самого проблемного спора на Востоке была Александрия, где Арий, пастырь влиятельной церкви в квартале Баукалис, вступил в конфликт с Александром, епископом города. Примерно в 318 году Арий открыто бросил вызов духовным наставникам в Александрии и заявил, что Слово (Логос), принявшее плоть в Иисусе Христе (Ин 1:14), было меньшим божеством, имевшим иную природу, нежели Бог Отец. Сын не вечен и не всемогущ. То, что христиане называли Христа Богом, для Ария вовсе не означало, что Христос был божеством – разве что в приблизительном смысле. Он был не вечным и неизменным Создателем, а меньшей сущностью, причем сотворенной – первой сотворенной, величайшей, но тем не менее он сам был сотворен. В послании Евсевию, епископу Никомедии, имперской столицы, Арий объяснял свои взгляды так: «Сын имел начало, но… Бог безначален».
Такое учение пришлось по душе многим бывшим язычникам: оно столь напоминало религию их юности! Тот же гностицизм учил, что есть один верховный Бог, пребывающий в одиночестве, и множество меньших существ, которые исполняют дела Божьи и перемещаются между небом и землей. Обращенным язычникам было трудно понять христианскую веру в то, что Сын Божий, Слово, существовал прежде всех век и что он един с Отцом. Арий облегчил понимание христианства. Казалось разумнее думать о Христе как о некоем божественном герое – более великом, нежели обычный человек, но стоявшем ниже вечного Бога. Так возникли вопросы о точном статусе Христа как божественного существа и о единстве идеи Бога. Если Сын обладал иной природой, нежели Отец, значит, есть по меньшей мере два Бога. Арий утверждал, что Отец – это истинный великий Бог, а Сын – меньшее божество.
Взгляды Ария становились все популярнее. Красноречие проповедника в нем сочеталось с талантом к «пиару». На первых стадиях конфликта он облек свои идеи в стихи. В сочетании с мелодией те звучали как радиореклама, и вскоре их по всему городу распевали рабочие в портах, разносчики товаров и школьники.
Епископ Александр не собирался такого терпеть. Примерно в 320 году он созвал в Александрии Собор духовенства, на котором учение Ария было осуждено, а самого пастыря отлучили от Церкви. Арий обратился к своему другу Евсевию, епископу Никомедийскому, и заручился его поддержкой. Так богословский спор стал испытанием на прочность для двух самых важных Церквей на Востоке: для Никомедии, политической столицы, и для Александрии, столицы интеллектуальной. С помощью друзей Арий вернулся в Александрию, и на улицах начались беспорядки.
