Церковь росла и, что вполне естественно, принимала устройство империи. Главный город имперской провинции становился епископским городом Церкви. Над провинциями в империи стояла метрополия, и вскоре епископы в этих больших городах стали осуществлять надзор за епископами в провинциях округи. И, наконец, империя была разделена на несколько крупных областей, а потому и в Церкви стали считать, что Римская Церковь властвует над Италией, Карфагенская – в Северной Африке, Александрийская – в Египте, Антиохийская – в Сирии…
По мере того как церкви в провинциях вышвыривались в глубинку – обычно после того, как по округе проезжал епископ с проповедями, – на их прежнем месте устраивались другие церкви, для нужд обратившихся, с присланным из города духовенством. Впрочем, служители в этих церквях не были епископами. Они назывались пресвитерами – от греческого слова со значением «старейшина»; от латинского слова presbyter пошло и английское слово priest, обозначавшее священника. Пресвитеров, служивших на сельских приходах, рукополагал епископ города. Он же ими и повелевал. Но они могли совершать таинства.
Итак, к началу IV века кафолические церкви определяли общую политику, созывали Поместные епископские Соборы и решали повседневные проблемы под надзором епископов в каждой области.
Всеобщие церковные Соборы начались только после обращения Константина в христианство. Стремясь разрешить главные вопросы, волнующие Церковь, император созвал епископов со всех окраин. В 314 году в Арле состоялся Всеобщий Собор церквей Запада, а в 325 году – Первый Вселенский Собор. Решения этих и последующих Соборов стали законом Церкви.
Авторитет епископа Римского вознесся до небес. Никейский Собор признал, что епископы Александрии, Антиохии и Рима превосходят других в своих областях. Иерусалимской Церкви даровали почетное первенство. И к 325 году политику патриархатов – иными словами, управление делами Церкви через епископов в нескольких крупных городах – подтвердили соборно.
Империя отходит на Восток
В 330 году явился новый важный фактор. Константин перенес имперскую резиденцию в свой Новый Рим – на Босфор, в древний город Византий. Константинополь, «город Константина», сместил политический центр тяжести на Восток, и по мере того, как росла его власть, ослабевала политическая важность Старого Рима. Вскоре церкви уже ожидали, что епископ Константинопольский, наравне с епископами других больших городов, станет их предводителем в духовных делах и вопросах доктрин.
Когда в Константинополе воцарился император Феодосий, он своим указом сделал христианство государственной религией. Языческие жертвы были забыты, храмы закрывались, порой их даже уничтожали христианские фанатики.
В мае 381 года новый император созвал в Константинополе Вселенский Собор – и лично предстал на открытии, как и Константин шестьдесят лет тому назад. Император хотел навести порядок в своей христианской Церкви. Впрочем, он пригласил только епископов из восточной части империи. Итальянцев не было – Дамас, епископ Римский, даже не прислал представителя.
Чего хотел император? Подтвердить и обновить Никейский Символ веры. И Собор сделал это, а попутно решил: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим».
На Западе тут же поняли, что значит и противостояние Старого и Нового Рима, и выдвижение епископа Константинопольского. Политический маневр, призванный поддержать епископскую власть на Востоке! Так разве Рим должен был пройти свой путь один?
Дамас, епископ Римский, не принял решения Собора. Разве положение Церкви и ее епископов зависит от статуса какого-либо города в империи? Первенство Рима, настаивал он, основано не на историческом казусе, не на постановлениях церковного Собора!
На следующий год в Риме собрался Синод, и епископы Запада утвердили: «Святая Римская Церковь обретает главенство над другими церквями не на основе каких-либо соборных решений, но потому, что ей даровали первенство слова нашего Господа и Искупителя, сказавшего в Евангелии: “Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою”». Вот и первое упоминание «первенства Римской Церкви».
Две Церкви, Константинопольская и Римская, разошлись. Это стало понятно к концу IV века. Напряжение, которое в конечном итоге приведет к полному разрыву восточного и западного христианства, проявлялось уже тогда.
В Риме условия были заметно иными. Слабость Западной Римской империи привела к возрастанию независимости епископа Римского, патриарха Запада. У папы не было сильного соперника. Лишенные старого аргумента о первенстве, основанного на статусе Рима как имперского города, епископы Старого Рима доверились аргументу из Священного Писания и традиции – первенству Петра.
Епископ Дамас (366–384) знаменовал переход Старого Рима к новым дням. Он сумел объединить с христианством древнюю гражданскую и имперскую гордость Рима. Он мог указать на благородные базилики, посвященные апостолам Петру и Павлу. Построенные Константином, церкви покоились на алтарях, отмечавших, как считалось, места могил двух святых. «Пусть Восток и послал апостолов, – сказал папа Дамас, – но именно заслугой их мученической смерти Рим обрел высшее право притязать на них как на граждан». Такой была прелюдия к восшествию Льва на папский престол.
Лев I. Аргументы о первенстве
Перед избранием папы Льва, рожденного в знатной семье в области к северу от Рима, на папское служение император послал его в Галлию рассудить один спор. Когда умер епископ Римский, римское духовенство отправило к папе Льву делегацию – сообщить, что именно ему предстоит выбрать нового епископа.
В проповеди, которую папа Лев произнес по случаю начала служения, он восхвалил «славу благословенного апостола Петра… чей престол по-прежнему жив его силой и осиян его владычеством». Город, некогда обладавший покровительством как столица империи и сцена мученической смерти Петра и Павла, обрел нового могучего предводителя. Лев I вошел в мировую историю как верховный предводитель всего христианского мира. Сославшись на троекратное свидетельство в Евангелии (Мф 16:13–19; Лк 22:31–32; Ин 21:15–17), новый папа заложил теоретические основы папского примата: Христос обещал возвести свою Церковь на Петре, камне на все времена, и епископы Рима – его преемники в этой власти.
Политика Константина, для которого христианство было лишь средством, изменилась до неузнаваемости. Константин оказал политическое и религиозное давление на епископов на Никейском Соборе, стремясь сохранить единство Церкви, которую считал «цементом» империи. Век спустя Лев раз и навсегда возвысил статус служения римских пап. Династия Петра, князя Церкви, была установлена торжественно и решительно.
Впрочем, папа Лев, желая поддержать идею первенства Петра, толковал Евангелие не без огрехов. Во-первых, Евангелия ясно говорят: среди последователей Христа первенство устанавливается не так, как среди князей мира сего, властвующих и повелевающих. Ученики Христа должны вести за собой, являя пример смиренного служения. Во-вторых, с апостолом Петром все далеко не так просто. Даже в Евангелии от Матфея, в 16-й главе, Христос в одной из сцен (Мф 16:23) попрекает Петра и называет его «сатаной» за мысли «не о том, что Божие». Позже Петр отверг своего Господа в решающий миг. Павел порицал его, считая ненадежным. В-третьих, конечно, можно предположить, что власть была дарована не лично Петру, а именно ему как епископу Римскому, но нигде в тексте нет явного отождествления власти с каким-либо конкретным учреждением.
