И обезумели устроители Царствия…
Страх католиков и лютеран перед анабаптистами-радикалами усилился в середине 1530-х годов, в дни Мюнстерского восстания – надо сказать, довольно странного. Мюнстер был епископским городом в Вестфалии у границы с Нидерландами. В 1532 году по нему стремительно пронеслась Реформация. Сперва там была сильна группа консервативных лютеран. Но потом явились чужаки, последователи некоего Яна Матиса, и среди властей начался фанатизм. Многие устремились создать Царствие Божье на земле – прямо в Мюнстере. Историки Церкви называют такие воззрения хилиазмом: это верование в тысячелетнее земное Царствие Христово.
Епископ области созвал войска и осадил город. Анабаптисты, что было совершенно не в их духе, защищали себя с оружием в руках. Осада продолжалась, и городом завладели сторонники еще более радикальных мер. Летом 1534 года Иоанн Лейденский, бывший трактирщик, захватил власть и правил как абсолютный деспот. Притязая на то, что он получил новые откровения от Господа, Иоанн ввел ветхозаветный обычай многоженства и к сентябрю стал называть себя «Царь Давид».
«Царь Давид» жил в роскоши со своим гаремом, но, несмотря на распространившийся голод, каким-то странным и лукавым образом поддерживал в городе мораль и сдерживал армию епископа у врат до 24 июня 1535 года. Падение города положило конец и правлению «Давида». Но на протяжении веков европейцы при слове «анабаптист» вспоминали о Мюнстерском восстании. Оно стало символом безумного религиозного фанатизма.
После того как восстание в Мюнстере было подавлено, анабаптисты Нижнего Рейна, лишенные духовных сил, обрели их вновь благодаря служению Менно Симонса (ок. 1496–1561). Менно, бывший священник, подвергая себя величайшей опасности, много путешествовал, собирал разрозненные группы анабаптистов на севере Европы и вдохновлял их ночными проповедями. Он непоколебимо исповедовал пацифизм, и его имя в то время стало олицетворением отказа от насилия. Да, Менно не был основателем движения, но многие из потомков анабаптистов по сей день зовутся меннонитами.
Этим группам анабаптистов, поставленных вне закона, удалось выжить только в Швейцарии, Моравии и Нидерландах. Они не могли проповедовать «единым фронтом» евангельскую весть, не могли четко выразить объединявшие их убеждения, но все же, в одном важном случае, попытались достичь соглашения в общих основах братства.
Основоположники современного христианства
Джон Йодер и Алан Крайдер видят в этой давней встрече общий итог воззрений анабаптистов. В 1527 году анабаптисты встретились на первом Соборе протестантской Реформации в деревне Шляйтхайм (в кантоне Шаффхаузен, ныне там проходит граница Швейцарии и Германии). Главным на этом Соборе был бывший монах-бенедиктинец Михаэль Саттлер. Четыре месяца спустя его сожгли на костре в близлежащем городке Роттенбург-ам-Неккар. «Братский союз», принятый в Шляйтхайме, оказался очень важным документом. Мы называем его Шляйтхаймским исповеданием веры. За следующие десять лет большинство анабаптистов во всех частях Европы согласились с отраженными в нем воззрениями.
Первым из этих убеждений было, как выражались анабаптисты, апостольство. Связь христианина с Иисусом Христом – это не просто внутренние переживания и принятие доктрин. Это «ежедневное хождение с Господом», при котором учение и пример Христа придают облик преображенной жизни! Как сказал об этом один анабаптист: «Никто не может поистине знать Христа, кроме тех, кто следует Ему в жизни». А значит, требовалось решительно подчиниться «ясно понятным словам Сына Божьего, чье слово есть истина и чья заповедь есть жизнь вечная». Христиане склонны считать, что нужно сперва понять и истолковать, а потом подчиниться. Анабаптисты смотрят на это иначе – по их словам, только покорность приносит плод понимания.
Последствия апостольского бытия в представлении анабаптистов варьировались весьма широко. Например, анабаптисты отвергали клятвы, ибо Иисус в Нагорной проповеди ясно сказал: «Не клянись вовсе: ни небом… ни землею… ни Иерусалимом» (Мф 5:34–35). Для анабаптистов не существовало ни градации истины, ни ее уровней.
Второй принцип анабаптистов, принцип любви, логически вытекал из первого. В делах, связанных с миром, они проявляли себя только как пацифисты. Они не отправились бы на войну, не стали бы защищать себя от гонителей и не приняли бы участия в государственном насилии.
Этика любви проявлялась и в общинах анабаптистов – во взаимопомощи и перераспределении богатств. У моравских анабаптистов она даже привела к христианскому общинному житию.
Третий принцип анабаптистов выражался в представлении церковной власти как конгрегации, объединения прихожан. К такому тяготели Лютер и Цвингли в ранние годы реформ. В собраниях анабаптистов, в идеале, все крестились добровольно, по исповеданию личной веры в Христа. И потому каждый верующий был священником для своих верующих собратьев и миссионером для неверующих.
Принятие решений зависело от всего сообщества. Если вопрос касался доктрин, авторитет Священного Писания толковался не по догматическим традициям и не церковным главой, а по согласию местного собрания, в котором все могли и говорить, и слушать, и критиковать. В делах церковной дисциплины верующие тоже действовали совместно. Ожидалось, что они будут помогать друг другу жить по вере и этим проявят суть своего выбора, совершенного при крещении.
Был у анабаптистов и четвертый значимый принцип: настоятельное требование о разделении Церкви и государства. Они говорили: христиане «свободны и неподвластны ни насилию, ни принуждению». Вера – свободный дар Бога. И гражданские власти превышают свои полномочия, когда «защищают слово Божье кулаками». Церковь, говорили анабаптисты, отличается от общества – даже если общество уверяет, будто оно христианское. Истинные последователи Христа – это паломники. А Церковь Его – это вечные изгнанники из мира, идущие стройным маршем.
Разделив Церковь и государство, анабаптисты первыми из современных христиан начали проповедовать радикальную религиозную свободу – право присоединяться к богопочитанию с единоверцами, не требуя от государства поддержки и не боясь его гонений.
С течением веков потомки анабаптистов утратили многие черты основателей. В поисках чистой истины они часто становились строжайшими последователями закона. В интересах чистого выживания они отказались от ревностной проповеди Евангелия и стали просто прекрасными фермерами и добрыми людьми. Их так и называли – Quiet in the Land, «деревенская тишь». Только в конце XIX века их ждали возрождение и новый расцвет, и к концу XX века их в мире стало более пятисот тысяч. Впрочем, ряд их принципов, за которые первое поколение радикалов готово было пойти на смерть, христиане приняли столь повсеместно, что на такое ни меннониты, ни гуттериты и не надеялись.
Рекомендации к дальнейшему прочтению
Clasen, Claus-Peter. Anabaptism: A Social History. 1525–1618. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1972.
Estep, William R. The Anabaptist Story. Grand Rapids: Eerdmans, 1975.
Hershberger, Guy F. The Recovery of the Anabaptist Vision. Scottdale, PA: Herald Press, 1957.
