Следующие 150 лет историки называют веком Великих географических открытий: в эти десятилетия европейцы устроили колонии в обеих Америках и открыли новые торговые пути к богатствам Востока. В истории христианства мы могли бы назвать эти годы «веком глобальной экспансии»: с 1500 по 1650 год католические монахи принесли Евангелие в испанские колонии в Латинской Америке и через португальские порты – на побережья Африки и Азии.
На всем протяжении этих воодушевляющих лет христианских миссионеров тревожил тот же вопрос, какой волновал Христофора Колумба. Как завоевать души туземцев – любовью или силой? Временами победу одерживали храбрые и самоотверженные иезуиты – своей упорной любовью. А порой отряд беспощадных христианских завоевателей силой крестил туземцев, принося им христианство на острие меча.
Корень проблемы был вот в чем. Миссионерам все время приходится искать ответ на вопрос: в чем суть язычества? Что есть многобожие? Камень преткновения на неясном пути человека к познанию истинного Бога? Или организованное и упорное сопротивление человечества евангельской вести? Следует ли христианским посланникам искать доброе в языческих религиях и на этой основе строить христианское общество? Или нужно подавлять и, если необходимо, уничтожать все формы языческой религии, чтобы насадить истинную веру? Один подход мы называем политикой адаптации, другой – политикой завоеваний.
Евангелие и культура
Адаптация или завоевание? Этот выбор, в свою очередь, обусловлен более широким вопросом: как Евангелие соотносится с культурой? Церковь часто пребывает в опасности отождествить Евангелие с какой-либо культурной формой, в которой вера обрела свой дом. И потому миссионеры не смогли адаптироваться к образу жизни иных народов. Они чувствовали, что должны настоять на том выражении веры, к которому привыкли сами.
В апостольский век иудеохристиане сперва ревностно верили в то, что вера идентична древнееврейским ритуалам, заветам и субботам. Лишь когда благая весть вырвалась из иудейских форм, она смогла укорениться в греко-римском мире. То же случилось, когда племена германских захватчиков уничтожили множество инстанций, созданных римским образом жизни. Христианской вере пришлось искать новые пути и обращаться к людям Средних веков. Раннее и Высокое Средневековье было временем миссионеров, преданных своему делу.
Впрочем, в Средние века в христианской Европе развился один важный аспект. Расцвет ислама в VII веке вбил клин между христианами Европы и их единоверцами в Азии и Африке. В исламских странах Северной Африки и Ближнего Востока выжило лишь несколько христианских аванпостов. Христианство почти полностью было ограничено Европой.
Крестовые походы стали судорожной попыткой христианской Европы сломать барьеры ислама военной силой. В Испании и Португалии долго изгоняли мусульман-мавров, и там неверующих чужаков после всего и на дух не переносили. Завоевание и обращение в евангельскую веру медленно переплетались. И разницу распознавали немногие.
Новый век мирового миссионерства совпал с эрой великих открытий. Португальцы и испанцы первыми повернули корабли на юг в середине XV столетия. Вскоре ряды авантюристов-колонизаторов пополнили французы, голландцы и англичане. Португальцы отправились вдоль западного побережья Африки, в 1486 году достигли южной оконечности континента и назвали ее мысом Доброй Надежды. В 1495 году Васко да Гама продолжил плавание вдоль Африки к Азии и первым заметил землю на западе Малабарского берега Индостана. Это место идеально подходило в качестве базы для расширения португальского присутствия на Востоке. Веками арабские купцы покупали в малабарских портах пряности, драгоценные камни, слоновую кость, индийский хлопок и китайские шелка и везли их через Красное море или Персидский залив, а потом по суше через все Средиземноморье. Португальцы поняли, что эти порты были центрами обмена между Востоком и Западом – сердцем восточной торговли.
В самом скором времени португальцы изгнали хрупкие арабские корабли из Индийского океана. Гоа на Малабарском берегу стал центром их торговой империи на Востоке, а потом они двинулись на восток – чтобы основать стратегические базы на Малайском архипелаге и Молуккских островах. К 1516 году они достигли Китая, а к 1543-му – Японии.
Португальцы, в отличие от испанцев, не пытались устраивать масштабной колонизации и завоеваний. Их не интересовали земля и золото. Они хотели монополию на торговлю – а это означало власть над морями.
И португальские порты выросли вдоль побережий Западной Африки, в Конго и Анголе, в Индии и Цейлоне, в Бразилии, Мозамбике и Малайе. А в каждом торговом поселении появлялись маленькие католические церкви.
Испанцы в Новом Свете
Испанцы тем временем шли вслед за открытиями Колумба. Рыжий генуэзец совершил еще три плавания в Новый Свет в напрасной попытке найти путь на азиатский континент. Во второе плавание он взял семнадцать кораблей и команду из полутора тысяч матросов. И на Гаити он нашел золото – много золота.
Пройдя вдоль берега Кубы, которую он принял за Южный Китай, Колумб поплыл обратно в Испанию. Несмотря на обет молчания, магическое слово золото прозвучало и в родной стране – и началась самая яростная золотая лихорадка в истории.
За пятьдесят лет с того дня, как был открыт Сан-Сальвадор, испанцы разграбили и завоевали Новый Свет от Калифорнии до окраин Южной Америки. Деяния этих смелых и жестоких покорителей оставили в наших словарях слово конкистадоры. К 1521 году Эрнан Кортес с конным войском, броней и порохом уничтожил древнюю империю ацтеков в Мексике, а к 1533 году Франсиско Писарро вероломно убил Атауальпу, императора инков, и поверг некогда могучую империю на колени.
Все это, стоит заметить, случилось во времена Мартина Лютера. Именно перед Карлом V, преемником Фердинанда и Изабеллы и наследником неимоверного богатства Нового Света, Лютер стоял на Вормсском рейхстаге. И пока Карл боролся за то, чтобы не позволить Германии выскользнуть из его имперской хватки в руки протестантов, он утешался видом испанских кораблей, нагруженных богатствами Вест-Индии и Мексики.
Впрочем, эта великая мировая авантюра была не просто гонкой за пряностями и золотом. Глубоко в душе португальских купцов и испанских конкистадоров пребывало рвение расширить владения святой веры, католической веры их отцов. И доминиканцы, францисканцы, августинцы или иезуиты плыли почти на каждом корабле – и желали обратить язычников в веру столь же сильно, как капитан желал найти новый порт для торговли.
Многие из этих монахов приносили огромные жертвы. Морские путешествия были опасны, и никаких «увольнительных» никто не давал. Из 376 иезуитов, которые отправились в Китай с 1581 по 1712 год, 127 умерли в пути.
Благодаря таким людям в XVI веке, когда Европа раскололась на католиков и протестантов, христианство стало по-новому вселенским. Именно когда стало болезненно очевидно, что католический больше не означает единый, христианская вера стала «католической» – вселенской – в миссионерском обращении к далеким народам. Чтобы избежать соперничества между Испанией и Португалией, папа римский начертил линию на карте от Северного полюса до Южного, чуть к западу от Азорских островов. Все к западу от этой границы, сказал он, принадлежит Испании; все, что к востоку – Португалии. Это и объясняет, почему в современной Бразилии говорят на португальском, а в остальной Латинской Америке – на испанском.
