Максим снёс паутинную вуаль двумя выстрелами, перескочил через остатки агонизирующей искрами паутины и бросился за лётчиком, слыша его топот.
Редошкин догнал его у острого угла помещения, заканчивающегося метровой щелью.
– Останься, – выдохнул Максим.
– Он живой, только получил приличный разряд!
– Останься! Я за этим!
Дверь вывела Максима в плохо освещённый коридор, закончившийся стандартной перегородкой, прорезанной такой же дверью полутораметровой ширины, образующей овал. Максим шмыгнул к ней, набирая скорость… и резко затормозил услышав голос интуиции, который можно было расшифровать одним словом: замри!
В следующее мгновенье он отшатнулся к стене слева от щели, прячась за створкой перегородки, не слишком уверенный в том, что она его защитит.
Из-за двери прилетел щёлк металлом по камню, скрежет, треск, затем грузный топот, от которого задрожал пол коридора.
Края двери внезапно вывернулись в коридор гигантскими зеленоватыми лопухами, пропуская раскалённый вихрь воздуха, который вонзился в первую перегородку и проделал в ней такую же дыру наподобие горлышка графина, продолженного стеклянными фестонами.
Похолодело в груди: сзади мог идти Редошкин!
Максим выстрелил из «бластера» в дыру между «лопухами» и стрелял до тех пор, пока «демонский» излучатель не перестал метать разряды. Высунул голову из-за фестона, ожидая увидеть повреждённую «многоножку», но вместо неё обнаружил механизм, в котором объединялись формы паука и носорога. Морда монстра светилась, покрытая рытвинами и вмятинами, а передний рог чудовища сочился струйками алого свечения, стекающими на пол, как кровь из раны на теле живого зверя. Он действительно был повреждён, однако разряды «бластера» на сей раз оказались бессильными, и механизм явно не собирался отступать.
– Тварь! – выговорил Максим, разворачиваясь обратно.
В зал он выскочил в тот момент, когда за спиной грохнуло, и полурасплавленные куски перегородки вылетели вслед за ним как крупногабаритная шрапнель.
– Ёханый мамай! – отскочил в сторону шедший навстречу Редошкин.
– Бежим, Жора! – Максим увлёк лейтенанта за собой. – Это какая-то новая зверюга, «бластер» её не берёт! Где Точилин?
– Сбежал, – криво улыбнулся Редошкин. – Пока я обследовал зал, он скрылся. Трус!
Боец сплюнул.
– За мной!
Оба метнулись к выходу из зала.
В спину шибануло горячим воздухом.
Не сговариваясь, отскочили в разные стороны и одновременно открыли огонь из «бластеров» по выползавшей из дальнего угла глыбе пауко-носорога, задевая «кочки» и «грибы», поражая гиганта всплесками разрядов. Отбросили опустевшие излучатели, метнулись в коридор и за несколько секунд добрались до колодца. Как заправские акробаты взлетели по стене на шесть метров вверх, вылезли на обрыв.
«Дирижабля» на месте не оказалось.
– Вот скотина! – с недоверием и удивлением воскликнул Редошкин. – Удрал-таки!
– Правильно сделал, – сказал Максим.
– Ты что, командир?!
– Нам придётся делать то же самое. Хорошо, что он не угнал наш истребитель. Аллюр три креста!
Запрыгнули в открытый люк самолёта, порадовавшись отсутствию шмелей и «птеродактилей». Максим оглянулся и увидел, как из серповидного отверстия колодца один за другим выползают носорогопауки: один, другой, третий… При этом форма их тел менялась с каждым движением! Если по коридорам подземелья они передвигались как гигантские черви, то, выбравшись на свободу, тут же приобрёли форму пауков высотой в пять-шесть метров с мордами носорогов.
– Заводи!
Максим разрядил в преследователей последний «бластер», отшвырнул и метнулся в кабину, надеясь, что они успеют стартовать до ответного залпа чудовищ.
К счастью, заводить моторы и раскручивать лопасти винтов, как у вертолёта, не было необходимости. Заскочивший на пару секунд раньше Редошкин рывком поднял машину в воздух.
Стреляли по самолёту новые служители «центра обороны», активированные пилотами, или нет, беглецы так и не узнали. Самолёт стрелой вонзился в синее небо и оставил остров позади.
Максим наконец пристроил рога на висках, сел поудобней, взял управление на себя.
Отлетели к берегу озера, зависли у вершины «сосны», ища преследователей. Однако никто за ними не гнался, остров казался глыбой мёртвого камня, обросшего засохшим мхом, и никакого движения на его вершине не наблюдалось.
– Не летуны те паучки, – расслабился Редошкин, – не то несдобровать нам!
Максим уловил какой-то звук, донёсшийся снизу, из леса, напрягаясь. Волна тихого – на грани слуха – гула ударила в дно самолёта призрачной ладонью.
– Едрёна купель! – подскочил Редошкин, тоже уловивший гул.
Максим снял рога, закрыл глаза, расслабился, вслушиваясь в гул, ожидая услышать мысленный псевдоголос Леса. Однако ничего осмысленного не уловил и не разобрал, понял только, что зов Леса полон беспокойства и ожидания.
– Лес? – догадался Редошкин. – Что сообщает?
– Что-то неопределённое, словно предлагает быть внимательнее.
– Может, что-то произошло в Крепости?
– В этом случае он бы прямо предупредил.
– Летим домой?
Максим снова попытался вызвать Лес на мысленно-эмоциональный контакт, но энергии не хватило, он облился потом и прекратил попытки.
– Мы не выполнили план.
– Хочешь вернуться на остров? – догадался Редошкин.
– Нужен «язык». Лётчики знают, что делают, и мне хотелось бы выяснить, что именно они затевают.
– Хоть убей, не пойму, как им удалось проникнуть на эту базу и подключиться к её компу!
– Вот поэтому нужно взять хотя бы одного пилота.
– Согласен. Возвращаемся? Или сначала поищем лейтенанта? Он бы лишним не был.
– Нет времени на поиски. Надеюсь, нас не ждут.
– Синдром победителя? – хихикнул Редошкин. – Препод в Академии уверял, что всегда у победителей наступает фаза релаксации, когда они, опьянённые успехом, считая, что всё закончилось, расслабляются до полной потери бдительности.
– Это реакция земных мужиков, а мы схватились с техникой Демонов.
– Но они же наши предки.
– Очень далёкие.
– Всё равно заправляют здесь всем земные мужики.
– Зомби.
– Основа их психики – чисто человеческая.
– Разве что.
– Ждём или сразу атакуем?
– Желательно обойтись без абордажа и без шума. Если носорогопауки ушли, тихо садимся и идём искать пилотов. Что у нас осталось из оружия?
