– Взаимно. Вы ведь друг профессора Тронтона, я правильно помню? Он очень много сделал для сохранения нашего наследия.
Якоб не успел уточнить, что он друг не самого профессора, а ассистента профессора. К Ясмине уже подлетел один из музейных охранников и что-то негромко затараторил по-арабски. Она нахмурила тонкие брови, несколько раз кивнула, бросила пару тихих слов.
– Сегодня произошло несчастье, – объяснила она, оборачиваясь к Войнику. Он не стал говорить, что уже знает, только напустил на себя обеспокоенный вид. – Но ни к чему тревожить туристов, обо всём уже позаботились. Здесь безопасно. Лишняя паника ведь никому не принесёт добра, вы не находите?
– Безусловно, – закивал Яша. – Знание умножает печали. Это ещё царь Соломон говорил. Мудрейший был человек. То есть говорил он не совсем так, но суть я вроде верно ухватил.
Девушка тихо рассмеялась, пряча очки в сумочку, которая стоила, кажется, дороже, чем весь Яшин гардероб, включая тот, что остался в Москве.
– Я могу провести вас в музей. Вы ведь туда направлялись? – Она кивнула на длинную очередь у входа. – Моими тропами быстрее.
– Кто ж от такого откажется! Благодарю.
Ясмина изящным жестом пригласила его следовать за ней и направилась вперёд. Войник невольно залюбовался. Не каждая женщина умела себя так подать. «М-да, вот по таким изящным жестам в древности и прыгали в ров к крокодилам. Или ещё куда-нибудь…» – подумал Якоб, коря себя за не к месту разгоревшийся интерес к прекрасному полу. Впрочем, когда дела мешали ему оценить красоту по достоинству?
Охранники чуть ли не почётным караулом выстроились. Госпожа Ясмина явно была здесь особой влиятельной, хоть и не спешила привлекать к себе излишнее внимание. У неё даже пропуск не спросили и не стали светить вещи через «рамку». Войника кстати тоже не просили и даже про камеру не заикнулись – видимо, приняли как дорогого гостя, раз уж он сопровождал такую особу.
В залах музея было прохладнее. «Ротвейлер» Ясмины ненавязчиво оттеснял туристов – люди, похоже, просто побаивались приближаться. Даже вездесущие китайцы посматривали на здоровяка с опаской и обтекали аккуратным потоком. Войник удовлетворённо хмыкнул, стараясь держаться поближе к своей прекрасной сопровождающей. Пожалуй, древнеегипетским красавицам она правда ничем не уступала – хоть в кино снимай, если в роли не Нефертити, то Анхесенамон
[51] точно. Хотя нет, Анхесенамон не славилась твёрдостью характера, а вот царица Яххотеп, чей саркофаг он разглядывал вчера… Да, такая роль змейке бы подошла – было в ней что-то, особая стать или стержень, который Якоб чуял нутром.
При воспоминании о вчерашнем Войник невольно вздрогнул. Память услужливо подкинула образ оживающего фараона Секененра. Вот же напасть!
Кольцо прожигало нагрудный карман, как будто став тяжелее. Якоб чертыхнулся про себя. Конечно, он помнил, зачем пришёл сюда, прежде всего: ознакомиться с наследием Карнагана и вернуть проклятый перстень на место. И никакие джинны ему не помеха!
– Вы ведь уже были в зале царских мумий? – спросила вдруг Ясмина, следуя к лестнице на второй этаж.
– Д-да, – с небольшой заминкой ответил Яша, отгоняя слишком уж яркие воспоминания.
– Вам рассказывали увлекательную историю об их открытии? – улыбнулась девушка.
Якоб порадовался, что выудил из памяти эту часть рассказов Борьки ещё вчера – как раз когда рассматривал золочёный саркофаг царицы Яххотеп.
– Тайник в Дейр-эль-Бахри? – просиял он.
Повторять историю про предприимчивых арабов он не решился, чтобы не обижать сопровождающую. Мало ли, какую именно часть своего наследия она ценила больше?
– Да-да, – кивнула Ясмина, похоже, приятно удивлённая его познаниями. – Гробница Пинеджема Второго. Исключительная находка. Увы, уцелело далеко не всё… Кстати, нам туда. – Она указала куда-то в сторону и свернула в один из боковых проходов.
Якоб поспешил за ней, когда зазвонил смартфон. «Должно быть, Борька…» – подумал он, вытягивая смартфон из кармана.
Звонила мама. Надо сказать, Нора Войник была чрезвычайно лояльной, личное пространство ценила – и своё, и чужое – и не доставала его назойливыми звонками. Тем приятнее были задушевные разговоры и искренняя радость встреч. Но сейчас ситуация была иной. Она явно звонила не потому, что соскучилась – узнала, что с ним что-то случилось. Интуиция её и так-то никогда не подводила, но тут причиной мог стать и звонок с работы. Скорее всего, Сан Саныч потерял надежду достучаться до своего взбунтовавшегося работника и кинулся обзванивать родственников. А из родственников у Якоба были только мать и отчим, да и те в Чехии.
Буравя взглядом экран, игнорируя шикающих на него посетителей музея, Яша лихорадочно соображал, как быть. Втягивать мать в свои проблемы не хотелось совершенно. Если уж ребята, связанные с этой историей, даже до Артура Стоуна дотянулись, то найти Нору Войник, пусть и проживающую в Чехии, им тоже не составит труда. Там её и отчим не защитит, даром что всю жизнь в полиции проработал. Что мог полицейский из маленького городка противопоставить людям, практикующим ритуальное заливание глаз воском?..
Но мать нужно было как-то успокоить… Звонок отыграл свою трель, и Нора набрала ещё раз. Якоб нажал сброс, черканул: «В командировке, перезвоню». Подумал, добавил: «Люблю» – и отключил телефон. Подняв взгляд, он увидел, что Ясмина терпеливо дожидается его в нескольких шагах.
– Простите, с работы звонили, – Войник выдавил из себя извиняющуюся улыбку. – Потом перезвоню.
– В кабинете будет тише, можно там, – кивнула девушка.
Яша сомневался, что и там будет «можно». В конце концов, в Египет он приехал как раз для того, чтобы затеряться.
В кабинет, в котором убили охранника, Яшу не повели. Ясмина проводила его в небольшую приёмную, где уже собрались дежурные сотрудники музея. Бледный, то и дело утирающий пот Борька был тут же. При виде Войника он округлил глаза, потом бочком приблизился к другу, взял за локоть и утащил в сторонку.
– Ты что тут делаешь? – прошипел он.
– Да вот, пригласили… а отказаться показалось невежливым, – усмехнулся Якоб, чуть кивнув на Ясмину: – Как думаешь, у неё много братьев? А то надоело битым ходить.
– Нашёл время, – буркнул Борька. Уши у него стали клюквенно-красные.
Ясмина заговорила на арабском, серьёзно, с участием, обращаясь сразу ко всем и к каждому в отдельности. Её голос оказывал почти гипнотическое воздействие. Войник не понимал ни слова, но даже его пробрало. Опомнившись, он всё-таки спросил шёпотом Борьку, который сосредоточенно кивал рядом:
– А что она говорит?
– Успокаивает остальных, – чуть слышно пояснил египтолог. – И попутно объясняет, как важно сейчас для Египта иметь хорошую репутацию и почему дело нельзя предавать огласке.
