– Ты чего, окаменел? – Борька улыбнулся, поправил очки. – Топай давай. Не пугай меня опять вот этим своим остановившимся взглядом.
– Слушай, забыл сказать. Мама звонила, – невпопад ответил Якоб.
– Как она? – вопрос был дежурный – волновало Борьку сейчас явно иное.
– Не знаю. Я не ответил.
Реальность ускользала, разворачиваясь многомерным калейдоскопом. Прежде знакомые вещи казались какой-то далёкой фантасмагорией. Неужели это всё происходило с ним? А сам он – мог ли считаться более настоящим, чем призраки прошлого? Когда голоса из минувших веков звучали уже явственнее тех, кого он знал по-настоящему.
«Так, сосредоточься, Войник, пока кукуха не уехала совсем, – одёрнул себя Якоб. – В следующий раз подойду к телефону… Сан Саныч как гаркнет – куда уж реальнее? Разом вся призрачная дурь из башки повылетает».
Борька посмотрел на часы.
– Времени у нас мало – тут уже всё закрыли. Я, конечно, сослался на позднюю срочную работу, но всё-таки.
– Ну главное, чтоб профессор не запрятал эти бумажные сокровища так, что по карте с поисковой собакой не найдёшь.
Египтолог кивнул, уже отпирая дверь.
– Всё-таки повезло нам, что у тебя и ключи есть, – Яша похлопал приятеля по плечу.
– Конечно, я же ассистент.
– Звучит как-то не очень. Давай тебе чин посолиднее придумаем.
– Заместитель? Так норм?
Дверь открылась, и они шагнули в полумрак. Прежде чем увидеть кабинет профессора, Якоб почувствовал его. Каждое помещение пахнет теми, кто в нём обитает. Воздух в кабинете Тронтона был тягучим, как пустынное марево из недавних видений. Казалось, его не вдыхаешь, а пьёшь. Дыхание вечности, лёгкий привкус пыли веков, прах прошлого и лёгкий бриз безумия. Хотя нет, бриз безумия – это вполне мог принести с собой сам Якоб.
А поверху…
– Шанель «Эгоист»? Серьёзно? Английский учёный в Египте с французским душком?
Борька шумно втянул носом воздух и щёлкнул выключателем. Свет электрических ламп придал всему обыденности – никаких тебе тёмных уголков. Порядочным призракам прошлого и спрятаться-то негде. По-своему это успокаивало.
– Ага, Тронтон с прошлого века им поливается. Мы иногда шутим, что мумии благодаря профессору пропахли современностью.
– Ну, та ещё современность. Тридцать лет в обед запашку-то. У меня им отчим поливается, но он вообще консерватор.
– Запах – это ведь тоже история…
– Ага, иногда история обеда, – перебил Якоб вдохновенную речь друга.
– Конкретно эта история – о загадочной любви Тронтона к неизвестной особе. Но я пока его не расколол. Так, только ничего тут не трогай – я сам.
– Да понял уже, понял. – Якоб уселся в кресло за идеально убранным столом.
В середине стоял глобус, явно коллекционный, инкрустированный полудрагоценными камнями, изображавшими океаны и материки. Яша хотел было крутануть, но Борька развернулся и погрозил пальцем. И как только почуял? Стоял же вроде спиной, рылся в ящиках с бумагами. Войник поднял руки, показывая, что ничего не тронул. Взгляд зацепился за пресс-папье в виде английского бульдога.
– Видал? У Пластика-то уже памятник есть, прижизненный.
– Завидуешь, что ли? – рассмеялся Борька, не отрываясь от бумаг.
– Не, я уже смирился, что мой профиль никто не отольёт в бронзе. Тут главное же что – чтоб другого чего не отлили… Воск в глазницу там… Око Уаджет… – Якоб невольно содрогнулся, вспомнив фотографии Светланы, патологоанатома. – Ну, где там твои «Записки охотника»? Пора ставить точку в этом деле!
– Или три, – улыбнулся Борька, извлекая из архива большую кожаную папку. – Вот они. Эксклюзивные зарисовки гробницы. Изучай пока, а я поколдую над тайником… Профессор Тронтон никогда не доверял сейфам – всё по старинке…
– Настоящая детективная история, – хмыкнул Войник.
– Ты только аккуратно листай. Это настоящий раритет!
– Слушай, ну мог бы листать глазами – вообще бы не трогал, – усмехнулся Яша. – Я ж не варвар какой.
Бережно он открыл папку, рассматривая листы с зарисовками. Борька был прав – выполнены они были и правда отлично, по крайней мере на непрофессиональный взгляд Войника. Детали росписей, лица… Жаль, не в цвете.
Борька тем временем рылся в книжном шкафу, ища то ли потайную полку, то ли полую книгу… или где там англичане хранили ценности.
– Ура! Тронтон, на наше счастье, тоже консерватор. Нашёл!
Якоб рассеянно кивнул. Он был слишком увлечён разглядыванием рисунков, пытаясь представить, как выглядела гробница, когда её только открыли. С изумлением – хотя пора уже было перестать удивляться! – он ловил себя на некоем… узнавании. Словно уже видел эти сцены с росписями, видел саркофаг… А, ну да – саркофаг и правда видел. Тогда, в Пушкинском.
Дойдя до одного из рисунков, он не удержался от возгласа.
– Вот, смотри! А я что тебе говорил! – Забывшись, он подхватил лист, ткнул его Борьке в лицо.
– Да тихо ты, не порви! Что ты тут увидел?
– Тело на саркофаге! Смотри, прямо как я… – он осёк себя, не договорил «увидел», – представлял себе по твоим рассказам. Ты же говорил про второй труп.
– Ну, был второй труп, да. Ты с ним чуть ли не обнимался сегодня в запасниках.
– Посмотри, здесь у него нарисованы все пять пальцев. И кольцо!
Борька пристально всмотрелся в рисунок. Якоб торжествующе улыбнулся. Между тем, чтобы ужаснуться подтверждению своего видения и радостью от собственной правоты, он предпочёл сосредоточиться на втором. Разуму и так досталось от переизбытка впечатлений.
– Может, это то же самое кольцо? – недоверчиво протянул египтолог. – Которое сейчас у тебя.
– Погоди, то же вроде сняли с мумии. И тут не двухвостая собака, а какая-то хрень нарисована.
Войник заколебался, дотронулся до кармана – перстень был там. Отбросив сомнения, он достал артефакт и показал другу.
– Вот, смотри! – Якоб чуть очки Борьке не разбил, тыкая древностью ему в лицо. – На моём – собака-мутант!
– Ричард О’Райли был отличным художником, но не владел древнеегипетским, – снисходительно пояснил Борька, отстраняясь. – Мог что-то напутать.
– Ричард О’Райли?
– Ну да. В гробнице работали несколько художников, но его работы самые качественные и достоверные. А ты бы смотрел повнимательнее – и увидел, что он подписал каждый свой рисунок. Художники, как и учёные, честолюбивы.
– Ладно, что б там ни напутал твой талантливый ирландец – это кольцо он изобразил на трупе мужчины. А моё кольцо… в смысле, кольцо Карнаганов… сняли с царевны. Значит, кольца всё-таки было два?
Борька щурился, шевелил губами, силясь что-то прочитать.
