Я представляю, как бы посмеялась надо мной мадам Анабель. Как подшучивала она когда-то над моим просвещённым неверием! А теперь я живо вижу, как саркастичная улыбка змеёй извивается на её лице, как чёрными камнями горят глаза. Да, она уж бы точно знала, что мне делать! Но пожар уничтожил её кости и мысли. Пламя поглотило всех. Иногда я думаю, что и я сам сгорел в том пожаре и лишь мой неприкаянный дух скитается по миру, не признавая конца и шарахаясь от липких объятий смерти.
Возможно, в Новом Свете я найду ответы на вопросы…»
Яша грустно усмехнулся.
– А чего б не в дореволюционную Россию поехать? У нас тут тоже увлекались всякой чертовщиной. Хотя кто вас знает, лорд Джонатан, может, и к нам вас приводила нелёгкая. Но вот в России сегодняшней ответов на наши с вами вопросы точно нет.
Если про «Молот ведьм» Войник ещё смутно помнил, то кто такой Кардек, не знал и решил загуглить через смартфон. Выяснилось, что это был весьма амбициозный француз, который считал своей миссией привести человечество к какому-то принципиально новому образу жизни. Этот самый Кардек создал своё собственное Священное Писание, а ответы получал непосредственно от духов, с помощью спиритической доски и сигнальной системы хлопков и стуков. Ему даже удалось создать, как он сам считал, «совершенно новую теорию существования человечества, его судьбы и предназначения», которые он и изложил в своих книгах
[63]. Сами книги Яша искать в Интернете не стал – ему и без того хватало спиритуалистического чтива.
«…Тремя днями ранее я отбыл из Роттердама в Нью-Йорк. Погибнуть на море было бы изысканной шуткой Фатума: тот, кто уцелел при пожаре, нашел бы конец в бездне океана.
Я лелеял надежду, что океан усмирит мои кошмары. Но нет. Тени не боятся большой воды. Они вернулись, следовали за мной, звали и ждали. Но я был так слаб. Я устал бояться. За всё это время я смирился. Я почти утратил вкус жизни.
На корабле я свел знакомство с удивительным человеком. Уиппл
[64] был заядлым путешественником и коллекционером. Разговоры с ним скрасили весь этот унылый и долгий путь. Я со стыдом поймал себя на мысли, что вот так мог говорить с отцом. Если бы я пытался узнать, понять всё лучше – я знал бы, с чем имею дело теперь! Но увы, прошлое не изменить…»
«…Филлипс пригласил погостить меня в своем поместье в Провиденсе. Его истории завораживают. Грань между реальностью и выдумкой столь тонка, что я испытываю мистический трепет перед этим человеком. Он наделяет тьму сознанием, а во мраке видит скрытые пути. Я хочу рассказать ему о своих Тенях. Но не решаюсь.
Что-то меняется во мне. Я становлюсь чем-то большим, чем был, чем мог предположить… Как странно понимать, что я не одинок. И на самом деле никогда не был одинок.
Теперь я точно знаю, что могу встретиться с Ней, шагнуть навстречу без страха…
Теперь я почти понимаю, почему Она зовёт меня…»
Яша перечитал несколько раз, жалея, что часть строк была размыта. Внутри вспыхнула совершенно безумная надежда. Возможно, всё не так плохо? Возможно, он понимал всё не так?.. Отложив тетрадь, он потёр виски, собираясь с мыслями. Данные были слишком скудными, и история пока не складывалась. Часть его хотела довериться Карнагану, единственному источнику сведений о проклятии египетской царевны. Но слишком уж всё было смутно… и чего уж там – жутковато.
– Вот явились бы вы мне, ваше высочество, и рассказали за чашкой чая, что вам на самом деле надобно. – Он хмыкнул, возвращаясь к портрету, разглядывая. – Или за стаканом чего покрепче. А то всё загадки, страшилки.
Он потянулся за другой небольшой книжечкой, состоявшей больше из расшифровок, чем из связных фраз. Какие-то даты, расчёты, сведения о корабельных погрузках. Джонатан фиксировал это явно только для себя, чтобы не забыть, и потому записывал не полностью – ровно так, чтобы понять самому. Теперь, спустя век, поди разберись!
А потом Яша увидел Око Уаджет и чуть не выронил дневник. Пальцы обожгло, как будто он наткнулся сразу на несколько калёных игл. По позвоночнику пробежала дрожь, и тут же бросило в жар.
Око Уаджет было изображено не единожды, с зашифрованными пояснениями. Пришлось продираться через криптограммы, постигая смысл не написанного, а нарисованного. Но благодаря Борьке Войник хотя бы узнал богов, которых Карнаган нарисовал со всей чёткостью на одной из страниц.
Хор, сокологоловый покровитель власти фараонов.
Сет с головой собакоподобного чудовища, божество войны и песков, его соперник. Или товарищ?.. Яша помнил известную легенду, но по рисунку они не враждовали, а стягивали вместе какой-то канат. Увы, пояснения прилагались на древнеегипетском – нужно будет уточнить у Борьки.
А вот следующая зарисовка была вполне очевидна. Яша узнал расколотый череп Таа Секененра, ожившего в Каирском музее и изрядно его напугавшего. А следом шло несколько странных, корявых портретов, быстрых набросков – измученные лица с искажёнными в крике ртами.
Войник вспомнил фотографии, которые у него украли позднее. Вспомнил лицо Артура Стоуна, лорда Карнагана, искажённое в такой же гримасе… И точно так же левый глаз был залит воском с печатью Ока, а на месте правого зиял провал.
«…Меретсегер
[65], ослепи моих врагов…» значилось рядом с одним из портретов, переписанное несколько раз.
«…Правый глаз Его – Солнце, и левый – Луна. И когда ослеплён Он, то карает друзей своих, принимая их за врагов… И в глухой ночи оживают Тени, и творятся дела лжи и истины. Ложь подменяет истину, и истина – ложь, пока дыхание пустыни не изгонит тех, кто…»
Фраза была не закончена и не складывалась. Якоб предполагал, что вообще понял что-то не так. Да и мало ли – в трезвом уме вообще был Джонатан, когда писал всё это? Войник-то не понаслышке знал, как легко «съехать крышей», когда видишь и слышишь то, чего для других просто нет.
Некоторое время он просто сидел на диване, почёсывая Пластика. Пёс проснулся, явно чем-то встревоженный. То и дело он бросал взгляд в коридор, глухо бурча.
– Давай только в тебя никто не будет вселяться, пусть ты и из семейства собачьих. – Якоб нервно усмехнулся. – Одержимый бульдог – это даже не сценарий фильма ужасов, а какой-то совсем уж сюр.
Говард Картер глубоко вздохнул и положил морду ему на колено. Немного успокоившись, Войник вернулся к исследованиям.
