Пришёл черёд лица красавицы. Обнажить его оказалось непросто – ткани присохли почти намертво, и лорд Роберт опасался повредить плоть. Он подозвал к себе Джонатана и мистера Генри Харриса, своего ассистента из Общества.
Молодой человек не любил касаться мёртвых тел, какими бы они ни были древними, но расстраивать отца не хотел. Да и, признаться, ему самому очень хотелось заглянуть в лицо царевны. Скинув сюртук, оставшись, как и отец, только в рубашке и жилете, Джонатан закатал рукава.
Не удержавшись от искушения, он дотронулся до руки мумии, на которой было надето кольцо. Волнение сыграло с ним злую шутку – на миг ему показалось, что он касается живой, тёплой кожи, нежной, умащенной благовониями. Он почти мог различить их аромат. А на крупном золотом кольце-печати, среди вязи иероглифов, Джонатан разглядел зверя – собаку с раздвоенным хвостом. Миг – и наваждение исчезло. Молодой человек отдёрнул руку, поправил шейный платок. Почему-то стало тяжелее дышать.
Отец продолжал что-то говорить гостям, не обратив внимания. Но два взгляда были прикованы к молодому человеку – Карима и Анабель. И от этих пристальных взглядов ему сделалось неуютно. Миг – и араб вернулся к беседе с сэром Уорреном, а медиум уже живо поддерживала разговор с леди Дерби, любуясь крышкой саркофага.
Лорд Роберт и его ассистент освободили голову, открывая волосы царевны. Дамы отметили необычный цвет первыми.
– О, да её высочество, похоже, была модницей! Посмотрите, её чёрные кудри выкрашены в рыжий!
– Может быть, и действие бальзамирующего состава, – возразил Харрис, склоняясь ближе. – Хм, или правда красила при жизни… Ну, в конце концов у древних египтян, как мы уже знаем, встречался не только чёрный цвет волос.
Джонатан посмотрел на тонкие косы, свернувшиеся вокруг головы мумии клубком змей, и поймал себя на желании прикоснуться. Потускневшие от времени, они были красно-рыжими, как песок египетской пустыни. Припорошенное пылью веков красное золото.
Молодой человек почувствовал, как его бросило в жар, и ослабил шейный платок ещё больше. Но, похоже, кроме него, этого никто не чувствовал. Разве что… Анабель и Карим?.. Нет, они больше не смотрели так пристально и неприятно.
Ценой больших усилий, с чрезвычайной осторожностью им удалось наконец освободить лицо. Джонатан не удержался от возгласа, но его возглас потонул в общем восхищённом вздохе, прокатившемся по рядам гостей.
– Как живая!
– Вы только посмотрите…
– Боже, какая редкая красота!..
– Смею напомнить, что это всё-таки труп.
– Но до чего же хорошо сохранился!
Бальзамировщики постарались на славу, а время оказалось к царевне милосердно. Её лицо, иссушенное веками, сохранило свою форму – тонкость благородных черт, загадку улыбки. Но самым прекрасным – и жутким! – были её глаза, живые, смотрящие с мёртвого лица!
– Имитация из алебастра и цветного стекла, – авторитетно пояснил лорд Роберт. – Удивительно искусно сделаны, согласитесь. Нет, определённо, я хочу сохранить эту прелестную головку.
– Г-головку?.. – упавшим голосом переспросил Джонатан, не в силах отвести взгляд от лица. – Отец, ты же не собираешься расчленять её… и использовать для изготовления порошков?..
– Почему нет? Она прекрасно сохранилась. Застывшая в вечности юность и красота.
Джонатан почувствовал, что к горлу подкатил ком, а в голове помутилось.
«Ещё немного – и рухну в обморок, как впечатлительная юная леди… Нельзя так…»
Гостям наконец было позволено подойти ближе и как следует рассмотреть царевну. Галдя, они столпились вокруг стола, обсуждали мумию со смесью брезгливости и восторга.
А Джонатан понимал, что в этот миг ненавидит их всех. Он отступил к дальней стене, к ящикам, чувствуя себя загнанным зверем, бессильным помешать тому, что произойдёт здесь после. Замерли статуями арабы, и глаза господина Карима на непроницаемом лице казались не живее алебастровых глаз царевны.
В толпе гостей ему привиделась вдруг женская фигура, которую он не замечал прежде, облачённая в длинное светлое платье. Но когда Джонатан сморгнул, то женщину уже не увидел.
– Господин Карим, – негромко позвал он, не желая присоединяться к общему ажиотажу. – Что в последнем ящике?..
Араб невозмутимо передал ему одну из папок с зарисовками гробницы и, выбрав оттуда один лист, показал рисунок.
– Это.
– Я могу взглянуть?
– Почему нет, – Карим пожал плечами и жестом подозвал своих людей.
Они вскрыли ящик и приподняли крышку, позволяя Джонатану заглянуть внутрь.
Этот мертвец сохранился значительно хуже царевны, и его руки были сломаны, отделены от тела. Должно быть, иначе он бы попросту не влез в ящик.
Молодой человек сглотнул, разглядывая. Да, он узнал – этот труп лежал на саркофаге. Мумия естественного происхождения.
Художник запечатлел именно эти иссохшие черты и оскал улыбки… Джонатан помнил рисунок во всех деталях и потому заметил: у того, кто лежал в коробке, не хватало одного пальца. А на рисунке как раз на том пальце было надето крупное кольцо-печать, похожее на то, что сейчас красовалось на руке царевны.
Что-то подсказало Джонатану, что сейчас лучше молчать. Он кивнул Кариму, чтобы закрывал крышку.
– Мадам Анабель, вы прозреваете сквозь время! – прозвучал за спиной чей-то голос, подхваченный другими.
– Кем же она была?
– Что за судьба была у нашей царевны?..
Джонатан медленно развернулся. Гости, как по волшебству, расступались. Степенно Анабель подошла к столу, склонилась над лицом мумии и долго смотрела.
– Колдуньей, – хрипло изрекла медиум наконец. – Эта женщина была могущественной колдуньей, повелевающей пламенем и песками… И чудовища пустыни ходили за ней по пятам, пожирая её врагов… И зверем ластился к её ногам огонь… Огонь! – последнее слово она взвыла.
Мадам Анабель снова впала в транс, разразилась речью на непонятном языке, раскачиваясь из стороны в сторону.
– А этот! – воскликнул Джонатан. – Кем был этот?..
Анабель развернулась к нему, сверкнув белками закатившихся глаз, и в наступившей тишине медленно двинулась вперёд. Казалось, что её тело сейчас направляет чужая воля, иные силы.
Преодолев отвращение и нахлынувший некстати первобытный страх, Джонатан распахнул крышку и отступил.
Заглянув в лицо мертвеца, Анабель прохрипела:
– Жертва… Смерть… Страшная смерть… И огонь пустыни… ласкал изнутри его кости…
С этими словами она повалилась на пол, но Джонатан успел подхватить её и перенести к ближайшему креслу. Притворялась ли мадам сейчас, он не знал – потеряла сознание она весьма убедительно.
Зал погрузился в напряжённую тишину. Кто-то нервно рассмеялся.
