Главное – не увлечься, обратной дороги не будет.
Набив на планшете письмо для Минхо и Бренды – на случай если спастись не удастся, – Томас опустил голову на руки и стал ждать еду. Не спеша перекусил. Куда торопиться? Вдруг друзья не успеют? Пока совсем не припрет, Томас комнату отдыха не покинет.
Потянулись минуты тягостного ожидания. Он слегка задремал, а проснулся от стука в дверь.
– Томас? – позвал приглушенный голос Дженсона. – Нам уже давно пора начинать.
– Я… еще не готов. – Глупые слова, но в панике соображается туго.
Чуть помолчав, Дженсон произнес:
– Боюсь, выбирать не приходится.
– Но… – Не успел Томас собраться с мыслями, как дверь открылась и Дженсон вошел.
– Томас, тянуть больше нельзя. Хуже станет всем. Пошли.
Что делать? Как еще ПОРОК терпит? Как Томаса не схватили и не поволокли на операцию силой? Все, тянуть и правда больше нельзя. Вздохнув, он ответил:
– Веди.
– Следуй за мной, – улыбнулся Крысун.
Дженсон привел Томаса в палату, где ждала каталка с прикрепленными к ней многочисленными мониторами. Тут же был доктор Кристенсен: в хирургической форме и маске. Томас видел лишь его глаза, горящие огнем. Доктору не терпелось приступить к операции.
– Вот так, да? – спросил Томас. Желудок свело от страха, а в груди словно завелся червь и точил сердце. – Время вскрыть меня, как консерву?
– Мне жаль, – ответил доктор. – Пора начинать.
Крысун раскрыл было рот, собираясь что-то сказать, как вдруг завыла сирена. Ну наконец-то, «Правые» подоспели!
В палату ворвалась какая-то женщина и безумным голосом прокричала:
– Прилетел берг! Мы думали, что доставили иммунных… Диверсия! Мятежники штурмуют главное здание.
– Похоже, придется поторопиться, – произнес Дженсон, и сердце Томаса чуть не остановилось. – Кристенсен, приступайте.
Глава шестьдесят первая
Грудь сдавило, горло будто распухло. Все вроде бы ясно, а что делать – Томас не знает.
– Доктор Кристенсен, живее! – пролаял Дженсон. – Кто знает, чего ради здесь эти дикари. Нам надо торопиться. Я дам наемникам команду стоять насмерть.
– Погодите, – хрипло произнес Томас. – Я, кажется, передумал.
Бесполезно: теперь-то хирурги не остановятся.
Дженсон побагровел и, не обращая внимания на Томаса, приказал доктору:
– Любой ценой вскройте ему череп.
Только Томас хотел было возразить, как руку что-то кольнуло. По всему телу пронеслись волны жара, и он обмяк, рухнув прямо на каталку. Все, что ниже головы, онемело, и Томас с ужасом увидел, как Кристенсен отдает медсестре использованный шприц.
– Мне и правда жаль, – проскрипел доктор, склонившись над Томасом. – Выбора нет.
Они с медсестрой уложили Томаса на спину. Он только и мог, что слабо вертеть по сторонам головой. Резко, слишком резко жизнь сделала очередной поворот. Томасу уготована смерть. Если «Правые» не поспешат, если им не повезет, он точно погибнет.
В поле зрения появился Дженсон. Совершенно не глядя на Томаса – и уж конечно, не сказав ни слова утешения, – Крысун похлопал по плечу хирурга.
– Не подведите нас.
Он вышел из палаты, и в открытую дверь из коридора донеслись его крики.
– Сейчас мы быстренько кое-что проверим… – Голос доктора Кристенсена доносился будто с расстояния в сотню миль. – Затем перевезем тебя в операционную.
Он обернулся к подносу с инструментами. Томас лежал беспомощный, мысли вращались в голове с бешеной скоростью, в то время как доктор брал на анализ кровь и замерял череп. Он работал молча, почти не мигая, однако на лбу у него выступил пот. Значит, врач торопится. Сколько у него в запасе? Час? Два?
Томас смежил веки. Интересно, «глушилка» сработала? Найдут ли Томаса «Правые»? Да и так ли он этого хочет? Может, у ПОРОКа действительно есть шанс получить лекарство? Заставив себя дышать ровно, Томас попробовал пошевелить рукой или ногой. Не вышло.
Доктор резко выпрямился и, улыбнувшись под маской, объявил:
– Все готово! Прямо сейчас поедем в операционную.
Кристенсен вышел за дверь, и тележку с Томасом покатили следом в коридор. Над головой мелькали потолочные огни, и Томас в конце концов смежил веки.
Сейчас его усыпят, мир померкнет, и Томас умрет.
Он крепко зажмурился. Руки вспотели. Оказалось, Томас мнет в кулаках края простыни. Мало-помалу подвижность возвращалась.
Томас огляделся. Мимо проносились огни. Поворот, еще поворот. Да Томас окочурится со страху скорее, чем за него примутся доктора.
– Мне… – прохрипел он и больше не смог выдавить ни слова.
– В чем дело? – спросил Кристенсен.
Томас напрягся, пытаясь заговорить, но в этот момент коридор содрогнулся от взрыва. Доктора бросило вперед, и он, стараясь не упасть, случайно толкнул тележку. Томаса покатило дальше, он стукнулся о стену, потом о другую.
Подвижность все еще не восстановилась полностью. Томас так и лежал на каталке. Вспомнились Ньют, Чак, и нахлынула черная тоска.
Кто-то заорал со стороны, где прогремел взрыв. Ему вторили другие голоса, потом снова сделалось тихо. Доктор кое-как поднялся на ноги и побежал, толкая тележку дальше к операционной. Ворвался наконец в белую комнату, где его ждали коллеги.
– Нужно спешить! – пролаял Кристенсен. – Все по местам! Лиза, общий наркоз, живо!
Главному хирургу ответила низкорослая женщина:
– Мы еще не совсем гото…
– Не важно! Скоро все здание сгорит дотла.
Тележку подкатили к операционному столу. Колеса еще не перестали вращаться, а несколько пар рук уже перебросили Томаса на стол. Лежа на спине, Томас попытался охватить взглядом гудящую словно улей операционную. Вокруг суетились человек девять, если не десять. В предплечье что-то кольнуло – это низкорослая сестра ввела иглу капельницы. Только к рукам-то чувствительность и вернулась.
Зажгли свет, подкатили пищащие мониторы, загудела еще какая-то махина; врачи и сестры переговаривались, бегали, двигались словно в отрепетированном групповом танце.
Свет слепил глаза, комната начала вращаться, хотя Томас и лежал неподвижно. Страх становился сильнее.
Конец. Пришел неизбежный конец.
– Надеюсь, это не зря, – сумел наконец выдавить Томас.
Прошла еще пара секунд, и он погрузился в сон.
Глава шестьдесят вторая
Долгое время Томас не сознавал даже тьмы вокруг. Он понял, что спит, лишь на короткий миг, когда во тьме мыслей забрезжил слабенький лучик. Томас еще не умер, его мозг пока что исследуют, но вскоре, наверное, вынут и порежут на ломтики.
