Ньют кивнул, приглашая остальных глэйдеров последовать за куратором, и они один за другим скрылись в темном жерле туннеля.
– Я пойду последним, – сказал Томас.
Никто не возражал. Ньют, затем Чак, а за мальчиком Тереза зашагали в черный туннель, непроглядная тьма которого, кажется, поглощала даже свет фонарей. Томас пошел следом, даже не обернувшись напоследок на мертвых гриверов.
Пройдя минуту или около того, он вдруг услышал впереди резкий крик, затем еще один и еще. Все крики постепенно стихали, словно издающие их куда-то проваливались…
По цепочке глэйдеров прокатился шепоток. Тереза обернулась к Томасу:
– Похоже, в конце туннеля спускной желоб, наподобие детской горки.
У Томаса екнуло внутри. Все действительно выглядело как игра – по крайней мере, с точки зрения тех, кто создал это место.
Впереди колонны продолжали раздаваться оханье и все новые и новые крики, плавно стихающие где-то внизу. Наконец, настала очередь Ньюта, а за ним последовал и Чак. Тереза направила под ноги луч фонаря, в свете которого блеснул черным скользкий металлический желоб, круто уходящий вниз.
– Кажется, выбора у нас нет, – прозвучал ее голос в голове у Томаса.
– Пожалуй, верно.
Томас нутром чуял: на этом кошмар не закончится. Оставалось только надеяться, что в конце спуска их не поджидает очередная свора гриверов.
Тереза скользнула вниз с каким-то восторженным визгом, и Томас, не оставляя себе времени на сомнения, поспешил прыгнуть за ней – все что угодно, только не Лабиринт.
Его тело устремилось вниз по крутому желобу, смазанному какой-то скользкой, отвратительно пахнущей субстанцией – воняло не то паленой пластмассой, не то давно отработанным моторным маслом. Он извернулся в движении, чтобы скользить ногами вперед, затем попытался замедлить падение, выставив в стороны руки. Бесполезно – маслянистая гадость покрывала не только каждый дюйм желоба, но и каменный свод. Ухватиться было невозможно.
Крики скользивших далеко внизу глэйдеров доносились до Томаса гулким эхом. Им овладела паника. Он представил, что всех их проглотило какое-то гигантское существо, и теперь они скользят по его длинному пищеводу и вот-вот окажутся в огромном желудке. И тут, словно мысль юноши материализовалась, он почувствовал, что окружающие запахи изменились; потянуло сыростью и гнилью. Томас зажал нос руками, и ему стоило невероятных усилий сдержать рвоту.
Туннель начал плавно загибаться, затем превратился в спираль, как раз достаточную, чтобы замедлить движение, и вскоре Томас врезался в Терезу, угодив ей прямо в голову. Он моментально подобрал ноги. Они все падали и падали, а время, казалось, растянулось, превратившись в вечность. Юноша был в полном отчаянии.
Они продолжали делать виток за витком по спиралевидному желобу. Томаса едва не выворачивало от вони, нескончаемого вращения и скользкой дряни, которой он перемазался с ног до головы. Он уже собрался-таки расстаться с содержимым желудка, когда Тереза пронзительно взвизгнула – на этот раз эха на последовало, – и спустя секунду Томас вылетел из туннеля, приземлившись прямо на девушку.
Повсюду, громоздясь друг поверх друга, валялись глэйдеры. Кряхтя, они барахтались и извивались на полу, стараясь выбраться из мешанины тел. Перебирая руками и ногами, Томас быстро откатился от Терезы, затем прополз еще несколько футов в сторону и все-таки вывернул содержимое желудка наружу.
Все еще пытаясь очухаться от пережитого, он непроизвольно вытер рот рукой, но лишь сильнее перемазал лицо скользкой гадостью. Томас сел, потер обеими ладонями об пол, и только после этого оглядел место, в котором оказался, попутно отметив, что остальные глэйдеры сбились в кучу и тоже с разинутыми ртами осматривают новую обстановку. Во время Метаморфозы Томас видел это помещение, но тогда воспоминание было очень расплывчатым и быстро стерлось.
Они находились в большом подземном зале, таком просторном, что в нем могли бы уместиться добрых девять-десять Хомстедов. От пола и до потолка все стены зала были уставлены самой разнообразной электроникой и всякими там компьютерами, опутаны проводами и трубами. Вдоль одной из стен, по правую сторону от Томаса, стояло примерно сорок здоровенных белых контейнеров, похожих на огромные гробы. На противоположной стороне располагались большие стеклянные двери, но из-за недостаточного света разглядеть, что скрывалось за ними, было невозможно.
– Глядите!.. – вскрикнул кто-то как раз в тот момент, когда Томас и сам все увидел.
У него перехватило дыхание, по всему телу поползли мурашки, а по позвоночнику, словно мерзкий паук, пробежал холодок страха.
Прямо перед ними тянулся горизонтальный ряд примерно из двадцати сильно затемненных окон. За каждым из них сидели люди – здесь были как мужчины, так и женщины, все бледные и худые, – которые, прищурившись, внимательно наблюдали за глэйдерами. Томас затрясся от ужаса – наблюдающие казались привидениями. Злобными, изголодавшимися мрачными призраками, которые, вероятно, и при жизни были глубоко несчастны, а уж после смерти…
Впрочем, юноша понимал, что перед ними далеко не призраки, а самые настоящие люди. Люди, которые бросили их в Глэйд и лишили прежней жизни.
Создатели.
Глава пятьдесят девятая
Томас отступил на шаг, попутно отметив, что и другие сделали то же самое. В воздухе повисло гробовое молчание. Внимание глэйдеров было приковано к людям за стеклом. Один из наблюдавших склонился и что-то записал, другой потянулся за очками и нацепил их себе на нос. Создатели были одеты в черные пиджаки поверх белых рубашек, а на правой стороне груди было вышито какое-то слово – Томас не мог рассмотреть надпись. Лица сидящих по ту сторону окон нагоняли тоску – все как один истощенные, болезненные, почти нечеловеческие.
Они продолжали наблюдать за глэйдерами: какой-то мужчина покачал головой, другой – почесал нос, а женщина кивнула; только эти обычные человеческие действия и говорили, что они – живые.
– Кто эти люди? – прошептал Чак, и его голос разнесся по залу скрипучим эхом.
– Создатели, – ответил Минхо и сплюнул на пол. – Я вам всем шеи переломаю, уроды! – прокричал он так громко, что Томасу захотелось зажать уши.
– И что будем делать? – спросил Томас. – Чего они ждут?
– Небось снова активировали гриверов, – отозвался Ньют, – и ждут, когда твари…
Его оборвал громкий прерывистый сигнал, наподобие предупредительного гудка огромного грузовика, сдающего назад, только гораздо более мощный. Звук, казалось, исходил отовсюду, сотрясая зал оглушительным резонирующим эхом.
– Ну что еще? – спросил Чак с нескрываемым волнением.
Все почему-то уставились на Томаса, но тот в ответ лишь пожал плечами – его воспоминания были скудны, и теперь он не больше остальных понимал, что происходит. И, как и остальные, был напуган. Юноша стал оглядываться, пытаясь обнаружить источник сирены, но как ни старался, ничего не нашел. Затем краем глаза он заметил, что глэйдеры вдруг повернулись к дверям. Юноша проследил за их взглядами и увидел, что одна из дверей открывается. У Томаса учащенно заколотилось сердце.
