Глашевич, сам будучи академиком, имел живой инженерный ум и всегда старался вникать самостоятельно во все управленческие процессы, дабы не упустить момента ослабления собственных позиций – а то претендентов на роль лидера здесь хватало. Вот и сейчас он изучал рапорты о ходе подготовки обороны, количестве вставших под ружье, состоянии оружейных складов, медикаментов, коек в госпиталях, припасов. Был у него подготовлен и резервный план на случай, если все же каким-то чудом противник начнет одерживать верх – внешняя связь. Он был неплохо осведомлен о процессах за пределами комплекса – управляющий аппарат имел возможность смотреть телепрограммы с поверхности, даром, что дело происходило в ОКБ электроники, и знал, что в случае чего смог бы запросить помощь Кремля в обмен на мягкую интеграцию комплекса в российскую науку с сохранением своего положения управляющего. Постепенно он перешел к повторному изучению сводных данных о противнике на основе скудных свидетельств очевидцев, которым удалось отступить во внутренние помещения гарнизона. Главную проблему судя по этим донесениям представляли шагающие тяжеловооруженные роботы, большим недостатком которых были их габариты, которые сильно сужали возможности их применения внутри комплекса. В остальном – ничего особенного, пехота, легкие бронемашины. Справимся. Устало поднявшись из-за стола, Глашевич снял очки и потер переносицу – сутки на ногах, ему тяжело давались такие марафоны бодрствования. Решив, что его участие пока не требуется, он двинулся к выходу из кабинета в надежде попасть домой до того, как свалится от усталости.
После нескольких неудачных попыток прорыва, стоивших гарнизону еще трех десятков жизней, они дозрели до разговора. Под прицелы десятков винтовок вышла малочисленная делегация во главе с майором, который несмотря на видимый страх умудрялся идти навстречу слепящим прожекторам с гордо поднятой головой. Пять человек без оружия вышли обсудить варианты разрешения сложившейся ситуации.
К их сильному удивлению, встречали их офицеры в похожей форме, с красными звездами на фуражках. В штабной палатке им предложили сесть за большой стол, с другой стороны которого их ждал майор Васнецов, назначенный руководить переговорным процессом.
– Присаживайтесь, товарищи, – радушно предложил он вошедшим, – нам есть о чем поговорить.
Все так же не произнося ни слова, делегация уселась на предоставленные места. Гарнизонный майор некоторое время изучал Васнецова со смесью недоверия, ненависти и страха на лице:
– Вы должны немедленно покинуть территорию особо охраняемого объекта! – начал он переговоры с повышенной ноты, – в противном случае мы будем вынуждены в рамках охранных мероприятий дать отпор вашим силам!
– Давайте начнем со знакомства, может быть чаю желаете? – на Васнецова эмоциональная речь парламентера не произвела ни малейшего впечатления, – я майор Васнецов, представляю здесь вооруженные силы Союза Советских Социалистических Республик, прибывшие для подавления мятежа предателей, засевших в бюрократическом аппарате ОКБ 'Электрон-5'.
Он выдержал небольшую паузу, дав собеседнику осмыслить услышанное:
– Я уверен, что встреченное нами яростное сопротивление гарнизона комплекса является всего-лишь результатом трагической ошибки взаимопонимания, которую мы здесь и сейчас исправим во избежание дальнейших жертв среди достойных сынов отечества, чье мужество может найти более достойное применение на службе Союзу, чем бессмысленное сопротивление установлению справедливости и закона.
Майор соображал удивительно быстро для обстоятельств, подробности которых ему внезапно открылись:
– Мне нужно посмотреть ваши документы и вернуться в расположение для дальнейших инструкций.
Васнецов подался вперед не сводя с него глаз:
– Само собой, мы никуда не торопимся, может все же выпьем чайку?
Изучив предоставленные документы, включая приказы по проекту 'Инкубатор', майор с копиями беспрепятственно вернулся к своим, не задерживаясь направившись в ставку командования для доклада генералу. После короткой дискуссии, генерал вскрыл красный пакет и сверил коды с теми, что принес переговорщик.
– Так, слушай мою команду, радиоконтакт с Глашевичем поддерживаем как ни в чем ни бывало, все вновь открывшиеся обстоятельства скрываем, сведений о противнике не передаем, либо передаем неверные. Половину состава с оборонительных позиций снять и направить в казармы на шестичасовой сон, далее проводить ротацию в этом интервале. Я пошел туда, если не вернусь через 2 часа – командование принимает полковник Семенчук. Как поняли меня? Исполняйте.
Васнецов все так же сидел за столом в штабной палатке, разве что перед ним появилась дымящаяся чашка чаю. При виде вошедшего генерала он встал и отдал честь, что возымело на гостя немедленный эффект – командир гарнизона ответил на воинское приветствие и без приглашения уселся на стул напротив майора. Его немногочисленная свита с бумагами молча разместилась по краям.
– Товарищ генерал, ознакомьтесь с документами и передайте мне для ознакомления ваши – потом продолжим.
Защелкали застежки портфелей, зашуршала бумага, тихие голоса переговариваясь друг с другом последующие полчаса рубили этот гордиев узел трагического недопонимания.
Через три часа уже ничего не напоминало недавнюю осаду – тела погибших были укрыты и сложены за госпиталем, раненным оказывалась помощь, а живые со слезами на глазах обнимались с братьями по оружию, которых уже много лет не надеялись когда-либо встретить. Обида, гнев и боль утраты товарищей перенаправились на предателей во главе с Глашевичем. Представители 30–30 вели работу с офицерским составом гарнизона, выясняя их уровень лояльности. Само собой не было и речи об использовании солдат гарнизона в предстоящей операции освобождения комплекса. Они имели статус временно интернированных лиц, к которому отнеслись с пониманием и смирением. От людей генерала Скоблева были получены очень ценные сведения об устройстве комплекса, настроениях людей, системе управления и иерархии командования, на основании которых были внесены коррективы в план операции.
Три громадных махины, растянувшись на всю ширину двухколейного железнодорожного туннеля двигались шеренгой вдоль путей. Уловив акустическими сенсорами нарастающий впереди гул, машины остановились, готовые немедленно открыть огонь по любому приближающемуся противнику. Из-за крутого поворота с погашенными огнями стремительно вылетели два полноразмерных метропоезда. ТАКТы открыли прицельную стрельбу по кабинам и тележкам поездов, но многотонные стальные змеи было уже не остановить. Серия чудовищных взрывов, в которых растворились боевые роботы и первые вагоны поездов сотрясла туннель. Груды железа мгновенно намертво закупорили туннель на добрую сотню метров вглубь, зигзаги сошедших с рельс вагонов сцепились в непроходимую стену, лишив возможности использовать этот путь для вторжения в комплекс. Управляемая людьми техника шла на некотором удалении от авангарда автономных машин, в штабе предположили возможность подобной диверсии, так что серьезных ранений и жертв удалось избежать. Где-то далеко впереди, за многими метрами стен и перекрытий, Глашевичу докладывали об успехе, который надолго замедлит продвижение неприятеля и заставит его идти более узкими проходами, в которых у защитников будет значительное преимущество.
