* * *
Горя свалилось на нас так много, что оно даже чуть разделило нас.
* * *
Когда же мы ближе к истине: когда летим на крыльях счастья, когда всё разбито горем и отчаяньем, когда наступает серая беспросветная полоса «равнодушия», «бесстрастности»?
Я не знаю.
* * *
Мама умерла, но она со мною. Нет будущего, а прошлое вспоминается и исследуется без конца.
Смерть мамы должна была, наверное, мобилизовать меня, а она «потрясла основы».
Пока человек убежден, что он счастлив, никто не уверит его в обратном, даже если он нищ и ходит в рубище.
Но если человек теряет убежденность, «стабильность» вокруг не спасает – всё рушится.
Как же обрести равновесие? Как вернуть силы? Давно я не была в такой яме…
Вдруг я поняла, что тот дом, где серебристый тополь, где мама, где стена кукурузы, вишнина необорваная – он словно остался где-то в моем воображении. А этот дом уже будет не вполне мой – дом отца, сестры… А мне даже на могилу не очень хочется прийти…
* * *
И тут меня поразила мысль – сколько ничтожных художественных образов запечатлено людьми, а сколько достойного памяти и внимания никому не известно! И навести здесь справедливость не представляется возможным. Но так заполонить убогими метаниями убогих людишек мысленно-чувственную жизнь общества!.. А мама моя – вне известности.
В чём состоит смысл художественного творчества и жизни? Писатель бьётся, тщеславится, он известен при жизни, пусть его будут читать потом ещё лет двести после смерти (если будут). И – всё… А сколько духовных сил потрачено! Сколько жертв принесено! И всё во имя чего? Неизвестно.
Смысл жизни состоит в том, чтобы жить при жизни. Но как? Мне кажется, моя мама как раз и давала пример такой жизни – жить своим трудом, всем помогая, не допуская излишества ни в быту, ни в еде, ни в одежде. Она уставала, конечно, безумно – от работы, от тоски по погибшим детям, от тревоги за детей живущих, от отца, с которым у неё не было понимания. Оттого и мечтала она: «Если б повторить, я б жила одна, ни за кого б замуж не пошла».
* * *
Москва загажена, задымлена, прокурена, просмогована, провонялась пивом, собачьими экскрементами, изношена скученностью задерганных людей.
Хочется уехать куда-нибудь, чтобы побыть одной, совершенно одной.
Ещё прошлым летом в Юрьевце даже после смерти сестры я была намного ближе к счастью, чем сейчас. Вернулась из отпуска к родителям, читала Гамсуна в самой дальней комнате, лежала на продавленной кровати, как в люльке, и думала: «Боже, как хорошо быть дома!»
Почему же и это счастье у меня отнято?
* * *
Все наши хилые попытки разгадать жизнь, все наши религиозные и философские построения ничего не стоят по сравнению с той истиной, которая есть. Лучше уж совсем не думать на эти темы. И действительно, люди, малоразмышляющие над плодами с древа познания добра и зла, кажется мне, намного счастливее – в быту и в жизни. Ну, мелки, ну, на ладони все, ну, живут со страстишками… И что? Кажется, что чем примитивнее истины, вбитые в человеческую голову, тем более это существо счастливо.
* * *
Жизнь – свечечка, так быстро она сгорает. А может, жизнь – это трепетная свеча, которую мы затепливаем в храме перед всемогущими и печальными ликами?!
* * *
В кармане маминой «кухвайки» – два сильно неполных спичечных коробка, удобный мелок (портновская привычка, что-то написать, отметить), две разные пуговички – красненькая и темная (где-то подобрала) – бережливость, можно потом пришить, применить. Да, и завязанные в узелок семена – в марле.
Погружаясь в мир дома, семьи – каким суетным и ненужным кажется отсюда многое! Особенно – литература.
* * *
Истинную цену многому осознаешь только после потери. Оказывается, мама – это не просто родной человек, не просто дом, не просто тепло и понимание, не просто «гостинчик». Мама – это глубинная и, может быть, единственная связь с вечностью, со всем миром, со Вселенной, со всем счастьем и радостью. И что происходит с человеком, когда умирает мама? Неужели эта нить рвется навсегда? И видят ли души умерших нас своим духовным оком?
* * *
Мы все живем в заблуждениях разных степеней.
* * *
«Красота ты моя белая!», «Ягода ты моя зеленая!» – помню, в детстве говорила мне мама. При всей своей внешней суровости она была очень нежным человеком с ранимой душой. Мама жила по высочайшей нравственной планке, не замечая этого, и всегда поражалась, когда не встречала подобных качеств в людях.
* * *
Природный дар слова, природный ум, отличный вкус, и – простота, доброта, уникальная честность. А трудолюбие? А воля? А бесконечные стройки-постройки? А четверо детей (двоих похоронила)? Нет, вы попробуйте при таких испытаниях прожить 72 года! И умереть – в силе, с большим запасом жизни.
* * *
Большой интерес к людям, к новостям (не для праздности, а для размышлений и выводов). Большой интерес к траве, к дереву, к поросенку, к Библии, к неуклюжему стихотворению в районной газетке. И – малый интерес – к себе, к своему здоровью и самочувствию.
* * *
Виноваты ли близкие? Да, конечно. Но есть ещё воля судьбы, и с ней ничего не поделаешь.
* * *
Погрузившись в свое горе, которое со дна души всколыхнуло весь «ил», все сомнения, что там дремали, я будто вновь осталась одна, одна. Но, слава богу, мы опять встретились, опять вдвоем, и теперь уже говорим не о любви, а о душе, о помощи друг другу. Жизнь дается один раз, один раз, один раз…
* * *
На кладбище. Был яркий день, а вчера шел дождь, и пионы, хоть и привяли, всё равно пахли – пьяняще. Розовые ласковые лепестки. А вдали чьи-то родственники оправляли могилу, и слышался смех. Не могу представить, что настанет время, когда мне будет так же беззаботно у могилы моей матери…
* * *
Шла с кладбища. Лес был полон птичьего свиста. Иволга желтая летала. Я подумала: может быть, на том свете ангелы показывают человеку – вот какой могла бы быть счастливой твоя жизнь, а ты там ошибся, там… И человек страдает от этого ужасно. Но если он своими земными страданиями и поисками заслужил прощения, может быть, ангелы разрешают, наконец, осуществиться его несбывшейся жизни?!
* * *
О гордыне. Это страшный грех: «Что хочу, то и делаю со своей жизнью». Вместо того чтобы делать то, для чего ты рожден. Бог, наверное, наказал меня за гордыню.
А мама, конечно, думала обо мне лучше, чем я была на самом деле.
* * *
На вокзале. Вдруг пришла «спасительная» мысль: а что если думать, что мама жива, она там, дома, просто к трубке не подходит – вышла из хаты, на дворе.
* * *
