Вечером Галия подкараулила тетю Эльмиру и буквально бросилась ей на шею рыдая. «Бедная, бедная девочка! Не бойся, они тебя не тронут». Две черные тени, как крысы, мелькнули за угол. Тетя убедила её – сопротивление бесполезно: «Отдай им все – квартиру, машину, тряпки. Ты ещё такая молодая, деньги наживёшь. Побереги себя». Игоря убила наркомафия – где-то он перешёл ей дорогу. Обиднее всего было то, что она ничего, ничего не могла сделать!
Галия никуда не выходила из Эльмириной квартиры. Чтобы заглушить страх и боль, она начала пить, стремительно опустошая тётин бар. Жизнь, казалось, кончена – от неё отвернулись все подруги (она нужна была им сильной – с деньгами и связями), у неё фактически не было родителей, погиб человек, с которым она связывала будущее… Ночами Галие снился один и тот же сон – она в горах, и вот-вот начнётся камнепад, из-под которого она уже не сможет выбраться. Это возвращался детский кошмар – в пионерском лагере на юге она ухитрилась попасть под каменный дождь. Сколько раз за свою небольшую жизнь Галия уже проходила на волосок от смерти!
В конце концов Эльмире надоела депрессивная племянница. Бар тоже опустел. Тетя почти насильно повела Галию к психологу. Молоденькая девочка работала при бывшем Доме пионеров (теперь здесь устроили платный спорткомплекс). Галия только посмотрела на неё и сразу поняла – есть и другая жизнь, обычно-размеренная. С маленькими деньгами, маленьким мирком и маленькими страстями. А не пожить ли ей так?!
Но девочка оказалась умнее, чем она думала. «Послушайте, Галия, моего совета. Уезжайте отсюда. Куда угодно, но лучше в Москву. И с каждым километром вы будете забывать то, что оставите здесь. Душа ваша распрямится, и вы вернётесь к себе. Вы забудете то, что здесь с вами произошло, как дурной сон. Этот опыт жизни вам никогда не потребуется. Вы – другая. У вас все будет хорошо».
Наверное, это был сеанс ненавязчивого гипноза или мягкого зомбирования. Но, помнится, Эльмира заплатила психологу совсем мало – десять долларов. Цена за добрый совет здравомыслящего человека. Галия заняла у тёти денег и в тот же вечер со студенческим рюкзачком за плечами отправилась на поезде в Москву.
А может, она и не любила Игоря? Теперь, по прошествии многих лет, Галия начинает сомневаться в своём чувстве к нему. Странно сложилась её жизнь: Серёжа, нынешний её мальчик, тоже, в общем-то, бандит. Только официальный, узаконенный властью – он служит в Федеральной структуре. Серёжина «контора» так же, как и «бригада» Игоря, наезжает на банки и фирмы, устраивает им «маски-шоу», а потом главы организаций договариваются между собой – делят грязные деньги. Тот же рэкет, но под видом законности. Только масштабы побольше и делается всё почище, посолидней, поцивилизованней.
Конечно, связь с Игорем тешила её самолюбие – как же, центровой мальчик, хозяин жизни. И он, если честно, был первый мужчина у Галии – так что зря папа беспокоился за её нравственность. Игорь – сильная натура, лихой и дерзкий человек. А с ней он был добрым, бережным. Галия его называла «медвежонок». Наивный мальчик, жертва эпохи перемен. Поспешил за временем, двинулся в «первый призыв» капитализма. Доброволец на фронтах гражданской войны. А вот Серёжа пересидел тёмные годы, зато теперь он в фаворе («борьба с коррупцией!») и в полной безопасности – на государственную «контору» бизнесмены не наезжают – силёнки не те.
А ещё она думала вот о чём: допустим, Игоря бы не убили и он дожил бы до нынешних дней. Кем бы он стал? Возможно, её «медвежонок» превратился бы в одного из тех дядечек с цинично-холодными глазами, которые несут ей для «умножения» своё бабло. Галие даже никогда не приходит в голову завести с кем-нибудь из этих «мертвых людей» шуры-муры – так они от неё далеки.
За свою жизнь Галия никогда ни у кого ничего не украла, не отняла силой. Она все заработала своим горбом, своей головой! Один раз упала в обморок на работе – от переутомления. Две недели её приводили в чувство в неврологической клинике: ставили капельницы, отправляли в барокамеру, принуждали заниматься лечебной гимнастикой. И никаких мобильников, ноутбуков, Интернетов, телевизоров – полный информационный вакуум. Женька (та, что потом увлеклась Хайдаром-стриптизером) передала ей с воли две модные книжки, нацарапав на салфетке, что это тебе, мол, для имиджа. Она открывала вечером сборник, прочитывала абзац и проваливалась в сон.
Прошёл почти год, и она попала в очередную больницу – в хирургию, по «скорой», с разрывом кисты и внутренним кровотечением (тоже, кстати, увезли с работы – терпела боль три дня); и когда она выкарабкалась и из этой беды, отлежав пять дней в реанимации, ей вместе с халатом, туалетной бумагой, тапочками и зубной щёткой коллеги снова передали всё те же, так и не прочитанные ею книги…
Нет, Галие не надо чужого – этот жизненный урок преподала ей судьба Игоря. Лучше своё – оно как-то надежней, и его не стыдно защищать. Более того, она всегда осуждала девочек, которые связывались с женатыми мальчиками – ей это казалось непорядочным (да и бесперспективным). А вот Серёжа – фактически семейный человек. Хотя, когда они познакомились, он говорил, что разведённый. Но теперь она уже в нём завязла, и, похоже, это у них надолго.
Обидно: по ней сходили с ума совершенно ничтожные в плане профессиональных достижений люди – например мент-сержант, который поддержал её в самом начале московской жизни, или Лёха-таксист, с помощью которого она нашла хорошую работу. Шикарный мальчик Вова, напротив, к безумствам во имя девочек относился спокойно, да и нынешний мальчик Серёжа, похоже, слишком расчетлив – из тепленького гнездышка не вылетит, жену и сына не бросит. А она бы ему родила двух или трёх сыновей! И это были бы – Галия уверена – замечательные дети. Их никто бы не бил табуреткой по голове, никто не толкал в бандитские объятия. Её дети занимались бы музыкой, живописью и немножко спортом. У них были бы самые лучшие игрушки, детские сады и школы. И учителям бы она платила нормально. И врачам, и психологам, и библиотекарям… Деньги – теперь она знает – дают не так уж много счастья. И свободу – не всегда.
Галия приехала в Москву с одной-единственной зацепкой – адресом бабки (знакомой Эльмириных знакомых), живущей в Люберцах. В двухкомнатной квартире ютились пять человек. Двое взрослых – муж и жена – в пять утра уходили на работу, бабка с дедом призревали годовалую внучку, которая мучилась животом и любила всласть поорать. В этом содоме Галия и поселилась за семьдесят долларов в месяц. Спала на кухне, на детской раскладушке – ноги упирались в плиту.
Бабка выдавала её квартирантство за великое благодеяние – это потом уж она узнала, что в те времена комнату на окраине Москвы можно было снять гораздо дешевле. Хозяйка поставила ей жесткое условие – в девять вечера (роковое время для Галии!) квартирантка должна находиться дома, иначе ей никто не откроет дверь. Бабка оказалась принципиальной – несколько раз, припозднившись всего на пять-десять минут (путь из Москвы неблизкий, общественный транспорт ходил отвратительно), Галия ночевала на лестничной площадке, сидя на рюкзачке.
А утром – опять поход по офисам, банкам и компаниям, где, конечно, никто не нуждался в услугах выпускницы провинциального вуза без опыта работы. Она расклеивала объявления на столбах, писала в газету «Из рук в руки», рассылала бессчетное количество резюме. Месяц бесплодных поисков подходил к концу – вместе с тетиным «займом» таяли и надежды найти место работы. Галия с тоской подумывала о возвращении в Т. Удача, казалось, отвернулась от неё навсегда. И все же Галия не то чтобы понимала – скорее, чувствовала: она не рождена таскать на заводе болванки, разносить по рынку хачапури и даже петь в ресторанах шансон. У неё другое предназначение, и она настойчиво шла навстречу своей судьбе, удивляясь тому, что научилась терпению – бубнеж и попреки жадной бабки её почти не трогали.
