Не поднимая глаз, девочка протянула Ульрику свиток, скрепленный сургучной печатью без герба. Не сводя настороженного взгляда с рабыни, Ульрик сломал печать. “Подарок, – говорилось в свитке. – Буду признателен, если не оставишь следов на лице”. Подписи под текстом не значилось, но Ульрик понял, кто прислал ему рабыню и послание. Сладкое предвкушение зародилось в груди, опускаясь жаром в живот. Будто почувствовав это, девочка вздрогнула, и члену Ульрика стало тесно в штанах. От нее исходил терпкий и сладковатый запах невинности и страха, и это возбуждало.
Он протянул руку, коснулся нежной девичьей щеки.
– Входи, – велел властно.
Девочка всхлипнула, но подчинилась. Ульрик закрыл за ней дверь, обошел свою добычу со спины. Рабыня дрожала, все еще не смея на него взглянуть. Хорошее поведение. Правильное. Поднять глаза она может, лишь дождавшись приказа.
– Как тебя зовут? – спросил он, развязывая завязки платья у нее на спине. Коснулся пальцами белой и горячей кожи между лопатками, провел ладонью по плечу, позволяя свободным южным одеждам соскользнуть на пол.
– Литисия, – тихо ответила рабыня. Голос у нее был низкий, хрипловатый.
– Откуда ты, Литисия? Ты ведь северянка, верно?
Она кивнула.
– Из Нора. Это город на западе Вестленда, у самого Соленого берега, на границе Серых Топей.
– Из Вестленда, – задумчиво повторил Ульрик и сжал в кулаке волосы Литисии, запрокидывая голову и вглядываясь в лицо. Из Вестленда…. Как та, другая… Не бывает в жизни подобных совпадений!
Девочка вскрикнула от боли, он поймал ее взгляд, полный страха и отчаяния. Что ж, какая-никакая, но услада. Всегда можно представить на ее месте ту, что обидела его, Ульрика. И наказать как следует. Хозяин девчонки просил не оставлять следов на лице… Что ж, Ульрик не станет. В конце концов, у нее хватает других частей тела.
Рука Ульрика потянулась к завязкам, удерживающим юбки рабыни, с силой рванула. Треснул шифон, падая поверх лифа. На этот раз девочка выдержала – лишь губы сжала так, что они побелели. Ничего, Ульрик умеет заставить их кричать. Она стояла перед ним, худенькая, нагая, светлые волосы шелком холодили пальцы.
– Ты знаешь, зачем ты здесь, Литисия? – вкрадчиво поинтересовался он, вглядываясь в серые глаза.
– Чтобы услужить вам, господин, – покорно ответила она.
– Верно, – кивнул он и добавил уже жестче: – Так служи. Как рабыня.
Он надавил ей руками на плечи, заставляя встать на колени. Не отпуская ее волос, развязал тесемки на бриджах. Пожалуй, он проучит ее потом, после. Сейчас Ульрику необходима была разрядка.
Девочка на удивление обмякла, прильнула в ожидании к его бедру. Ее губы открылись, коснулись поцелуем руки Ульрика. Он с шумом выдохнул от наслаждения, а через секунду вскрикнул от острой боли – паршивка укусила его. Оттолкнув ее, он с удивлением заметил, как на запястье выступили первые капли крови.
– Какого велла ты творишь?! – взвился он и с размаху отвесил рабыне такую затрещину, что она отлетела к противоположной стене. – Ты… укусила меня…
Язык отчего-то сделался неповоротливым и еле умещался во рту. Перед глазами поплыли багровые круги.
– Фто… фы… – промямлил Ульрик, колени его подогнулись, и он рухнул на каменный пол, который, впрочем, тоже казался весьма ненадежной опорой и качался, словно палуба корабля в шторм. В груди нестерпимо жгло, а кишки плавились, будто Ульрик глотнул жидкого огня.
“Юг расплавит тебя”, – вспомнились ему слова Сан-Мио. Нужно было слушать ее. Нужно было…
Скрипнула входная дверь, и через миг в поле зрения появилось лицо с растреклятым родимым пятном. Разные глаза усмехались. Недавний знакомый Ульрика покачал головой и кивнул в сторону, куда колдун швырнул рабыню.
– Просил же не оставлять следов, – пожурил он.
Ульрик хотел было выругаться, но не смог произнести ни одного членораздельного слова.
Степняк поднялся, помог встать рабыне, лицо которой постепенно заплывало багровым синяком. Скула ее была рассечена, и по щеке стекала струйка крови. Он придирчиво осмотрел девочку и, вздохнув, снял с себя темную накидку. Завернув в нее рабыню, южанин улыбнулся.
– Видишь, как мало иногда нужно, чтобы получить свободу, – сказал степняк, заправляя светлую прядь за ухо Литисии. – В первую очередь – избавиться от страха. Я же говорил, этот яд действует через кровь, а не через слюну.
Он щелкнул замком, и ошейник с цепочкой соскользнул с ее шеи. Сквозь выступившие слезы Ульрик заметил, как пальцы незнакомца с нежностью провели по щеке невольницы, очерчивая края кровоподтека.
– Теперь иди. И помни: чтобы получить что-то, для начала нужно просто захотеть.
Девочка улыбнулась ему, а потом картинка померкла в глазах Ульрика, и он провалился в беспамятство.
Лаверн
Она проснулась резко, как от удара. Выпуталась из снов и расслабляющей неги, окутавшей ее после соития с Роландом. Мерно потрескивали огни в камине, густые тени лизали пол, и комната была погружена в спокойствие и умиротворенность.
Однако Лаверн точно знала: что-то не так. Амулет на груди раскалился, и место, где он соприкасался с телом, покраснело будто от ожога. Роланда в постели не было. Лаверн даже проверила у кровати, допустив нелепую мысль, что в беспамятстве он мог скатиться на пол. Все же наследник дома Огненного змея оказался сильнее, чем она думала.
Лаверн встала, надела сорочку, зажгла свечу, которая стояла на каминной полке, и вышла в коридор. Она не знала замка, не знала всех его ходов и лестниц, но амулет упорно гнал ее вперед. Сердце заходилось в груди, и Лаверн пыталась вспомнить, когда в последний раз оно так лихорадочно стучало. Должно быть, в тот самый день, когда она впервые надела этот амулет.
«– Отныне ты мертва для меня…
– Отныне ты для меня мертв…»
Их прощание вышло скомканным и внезапным, но по-прежнему ярким пятном горело в памяти. Как и их встреча, как и те годы, что она провела в его доме. Когда его силуэт скрылся за горизонтом, Лаверн хотела сорвать подаренный амулет и швырнуть в грязь.
В итоге носила его долгих пять лет.
Кэлвин перехватил ее у выхода на смотровую площадку, с которой просматривался весь двор. Вид Кэла, собранного, готового драться, усилил тревогу.
– Что?! – вырвалось из горла со свистом. Воздух выдыхался рвано, с болью, будто надорвалось внутри то, что заросло уже давно, покрылось старыми белесыми рубцами.
– Я предупреждал, – бесцветно отозвался Кэлвин и перекрыл ей путь к выходу. – Такие не отступаются. Буди Марию, нам нужно уходить. Пока Норберт еще его сдерживает.
Лаверн закрыла глаза, отрешилась, вслушиваясь лишь в грохочущее в груди сердце. Вдохнула глубоко, превозмогая боль. Страх отступил, и удалось-таки взять себя в руки. Она больше не испуганная девочка, нет. Она – леди. У нее есть титул, земли и власть. Она – сильнейшая чародейка королевства и может поставить на колени любого. Что ей какие-то призраки?
