– Боюсь, общение со мной плохо сказывается на вас, милорд, – прошипела Лаверн, с силой сжимая чашу, отчего вино пролилось на устланный белыми холстинами стол. В зарождающихся сумерках пятно напоминало кровь. – Вы бледны и выглядите усталым.
– Скоро мы прибудем в Кэтленд, и я это исправлю.
– Уверена, леди Морелл постарается, чтобы вы почувствовали себя лучше, – бесцветно обронила Лаверн и встала. – Прошу извинить, мне нужно обсудить будущее путешествие со своими людьми.
– Советую отступить сейчас, милорд, – сказал Сверр Роланду, глядя в спину удаляющейся Лаверн. – Вы не найдете здесь того, что ищете.
– Возможно, – согласился Роланд. – Но сделаю все, чтобы и вы не нашли.
Удивленный взгляд некроманта был ему лучшим подарком.
Ульрик
По ночам ему снился дом.
Высокие крепостные стены, лучники, застывшие у бойниц, мужчины с засученными до локтей рукавами, катившие бочки со смолой и таскающие камни. Чудовища, скопившиеся у стен, окруженные многотысячным войском. У чудовищ были крепкие пластинчатые спины, огромные клешни и острые жала, с которых на землю капал яд. На одном из чудовищ восседал Хунбиш и смотрел своим черным глазом прямо в сердце Ульрика. И справа – неизменно справа от колдуна – дребезжа, рождалась аномалия.
Он просыпался с криком и с трудом успокаивал дыхание. В груди болело, и эта боль теперь преследовала Ульрика везде. Они покалечили его – эта шлюшка и некромант. Откуда он вообще взялся? И как провидцы Ра-аана не увидели, что Морелл вмешается?
Сан-Мио сбежала, не заботясь об участи Ульрика. Наверняка она уже в столице империи, докладывает отцу о провалившейся миссии. Ульрик не справился. Проиграл. Победа была так близко, от ликования у него кружилась голова. Все, что им оставалось – пересечь Белый Залив и добраться до разлома, но вдруг появился некромант и сломал все планы. Сначала он подавил магию Ульрика, а затем сделал из него своего раба. Ульрик чувствовал волю Морелла – она заполняла тело тяжелой смрадной силой, подавляла, заставляла склонить голову и подчиниться.
Ульрик склонял. Лебезил. К своему стыду, он был готов лизать некроманту сапоги, лишь бы хоть ненадолго избавиться от этой тяжести, что тянула его к земле. Чтобы хоть раз вдохнуть полной грудью. Ульрик ненавидел себя за слабость, но еще больше ненавидел Морелла и Лаверн за то, что сделали его таким. Злость, не находя выхода, съедала его изнутри.
Мертвецов, что стерегли Ульрика в горной деревне Старого Эдда, Сверр упокоил. На них уходило слишком много силы, а Ульрик и без присмотра теперь прекрасно обходился – послушнее куклы и не сыскать. Они превратили его в живого мертвеца, и собственная магия теперь не подчинялась Ульрику.
Уже который день вокруг было лишь море. Куда хватает взгляда раскинулась темная покрытая белой рябью гладь, и холод был такой, что зуб на зуб не попадал, несмотря на то что его мучители сжалились и снабдили его теплой одеждой. Ульрик иногда выходил на палубу – свежий воздух немного улучшал его состояние, и тяжесть в груди не казалась такой уж невыносимой. Он стоял у кормы, вцепившись в поручень, и слушал зычные перекрикивания матросов, ощущал на лице соленый влажный воздух, пахнущий водорослями и рыбой. И надеялся на чудо.
Весенние моря щедры на шторма, и Ульрик еженощно молился духу Моряка, чтобы тот ниспослал на их судно сильнейший из них, опрокинул ненавистную посудину в пучину. Прекратил страдания Ульрика. Но духи, казалось, вовсе перестали его слушать, а море оставалось тихим и покладистым, как послушная жена. Оно тоже покорилось воле некроманта.
Ульрик порой встречал его, пытался спрятаться от внимательного взгляда, но тщетно. Морелл, казалось, проник в мысли Ульрика, засел у него в голове и точно знал, о чем тот думает. Пренебрежение и насмешка сквозили в каждом его слове, отчего колдун ощущал себя еще более ничтожным. Лаверн, наталкиваясь на него, окатывала волной ненависти, как, впрочем, и любой из ее клана.
Единственным, кто не смотрел на Ульрика, как на грязь под ногами, был Роланд Норберт. Насмешка судьбы, ведь до встречи со змеиным лордом Ульрик считал его ничтожеством. Главой погибающего рода, не способным этот род возродить.
В королевстве о Норберте ходило множество слухов. О том, что огненная жила востока умирает и юный наследник обрек на гибель одну из девочек Патора Свонна, лорда Южной Башни. Ульрик помнил Эллу Свонн – хрупкую миловидную девицу, которая буквально источала магию. Поэтому на нее и сделали ставку в надежде, что их с Роландом сын возродит сильнейшую жилу востока. Не срослось. Сначала юная леди Норберт много лет не могла понести, а когда все же забеременела, не сумела дать жизнь ребенку.
Низшие лорды поговаривали, это Роланд угробил ее – силы его семени не хватило на то, чтобы сделать крепкого мальчика… Элла истекла кровью, рожая мертвого младенца.
Наверняка Роланд надеется, что уж Лаверн точно не подведет. Да, Мэлори сильна. Ульрик и сам поначалу прельстился ее магией. Она была живым источником, умеющим питать другие. Когда-то Ульрик намеревался жениться на леди Винтенда, даже предложение сделал, представляя, как они вместе отвоюют обратно Глаз Гиганта.
Лаверн рассмеялась ему в лицо. И сказала, что замуж за него не пойдет, но они могут быть полезны друг другу. Он даже вступил в ее отряд и дрался с ней плечом к плечу. Хорошо, что не присягнул… А когда однажды он, опьяненный вином и ее жаркими взглядами, уложил ее в постель, эта веллова девка взяла его магию. Тогда-то он и понял, что она его просто-напросто использовала. И решил во что бы то ни стало отомстить мерзавке.
А затем его нашла Сан-Мио. Теперь он понимал, что это не было совпадением – провидцы Ра-аана видят многое, а сам император прекрасно владеет стратегией и тактикой. Ульрика снова использовали, он никогда не был по-настоящему нужен. Он был лишь инструментом: сначала для Лаверн, потом для Ра-аана. Теперь вот для Морелла…
Этот не станет церемониться – сдаст в Капитул, на опыты. О том, что с ним сделают там, Ульрик старался не думать. Скорее бы умертвили, и он обрел покой.
Скалистые утесы Кошачьей Бухты вынырнули из тумана, будто велловы стражи. На вершине самого неприступного из них остроконечными башнями высился замок некроманта.
На пристани их встречали. Истошно кричали чайки, кружа над головами прибывших. Трепетали стяги на ветру, с пришвартованного торгового судна сгружали товар в деревянных ящиках, туда-сюда сновали люди.
Незнакомый Ульрику лорд в темно-сером дублете, окруженный небольшим отрядом, подошел к Мореллу и протянул скрепленную сургучом бумагу. На груди младшего лорда в районе сердца был нашит герб рода – серый змей, кусающий собственный хвост, на белом фоне. Ульрик попытался вспомнить фамильное имя, но не смог, а ведь раньше был довольно силен в геральдике. Память подводила его, как и дар. Теперь он окончательно и бесповоротно бесполезен…
Некромант пробежал глазами по строчкам письма и едва заметно кивнул. Посмотрел на Ульрика, и тот буквально оцепенел – что-то было во взгляде Морелла, что безумно пугало колдуна. Отчего-то он понимал: ничего хорошего в Клыке его не ждет. Некромант мерзко усмехнулся и поманил Ульрика к себе, тот попытался сопротивляться – понимал, что бесполезно, но паника захлестнула – и не смог. Шаг, еще шаг. На третьем колдун споткнулся и растянулся на деревянном причале, прямо у ног Морелла.
