– Осторожнее, Виллард, – холодно сказал некромант, схватил его за шкирку и поставил на ноги. – Покалечишься еще.
– Милорду ты нужен живым, – пояснила Лаверн, не взглянув на Ульрика. Она впервые обратилась к нему с момента ритуала, но смотреть в глаза, видимо, по-прежнему не могла. Он предал ее… Конечно, ведь она помнит лишь то зло, которое причинили ей. Собственное же предпочитает не замечать. Она изуродовала его! Ульрик лишь надеялся, что Ра-аан однажды доберется до нее и мучения Ульрика не будут напрасными.
Норберт, стоящий за ее левым плечом, поджал губы, но возражать не стал. Чем дальше, тем меньше он станет ей возражать – Ульрик видел, как мужчины меняются рядом с ней. Он и сам начал меняться, и, возможно, если бы тогда она так нагло не вторглась в его контур, чтобы напиться силы, он до сих пор боготворил бы среброволосую. Нет, конечно, он слишком прагматичен, чтобы отдать за нее жизнь, но… С мужчинами она обходиться умела. Морелл – и тот заглядывается. Правда, сама Лаверн бросает в его сторону такие яростные взгляды, что всем понятно: интерес некроманта ей не по душе. Пусть бы они убили друг друга, злорадно подумал Ульрик, опуская глаза.
Путь к крепости Морелла с моря проходил по тропе среди скал, извилистой лентой поднимающейся на утес. Тропа была настолько узкой, что в некоторых местах по ней можно было идти лишь гуськом, друг за другом. Справа щетинилась колючими выступами отвесная скала, слева зияла пропасть, на дне которой билось о выступающие рифы Море Убийца. Ульрик вздрагивал каждый раз, когда из-под сапога в пропасть сыпалась каменная крошка.
Он шел под конвоем лордов младших домов севера и их свиты, хотя Морелл явно дал понять, что Ульрику не нужно сопровождение. Он видел широкую спину некроманта: синий плащ с серебряной оторочкой трепетал на ветру и щелкал по высоким сапогам. Ульрик посылал в эту спину безмолвные проклятия, хотя и знал: не сработает. Ничего не сработает в его случае…
Ульрик больше не сможет использовать силу, если Морелл не позволит. Он с ужасом подумал о магах Капитула, которым Морелл сдаст его, и даже пару раз смотрел вниз, на беснующиеся волны и острые камни, желая сделать шаг и разом покончить со всем, но… отступал к отвесной скале. Только там он понял, насколько труслив. И насколько на самом деле хочет жить.
Если Ульрик постарается, он станет полезным Атмунду, расскажет все о Ра-аане и его желании заполучить Лаверн, и тогда, возможно, они отпустят его. Оставят жизнь.
Он расскажет все, что знает. И еще добавит: о Лаверн и ее успехах в поиске мифического источника. О том, что у Морелла хранится львиная доля этих осколков в кристаллах-накопителях. И о том, как он обещал отдать их Лаверн взамен на какую-то услугу – Ульрик не успел услышать много, но кое-что подслушать удалось.
Некромант контролировал его силу и разум, но как только Ульрик вырвется, как только будет далеко от Морелла и его гнетущей воли, он расквитается что с ним, что с Мэлори за причиненную боль. За уродство. Атмунду наверняка будет интересно послушать. Ульрик знал, что верховный всегда был скор на расправу…
На вершине утеса, когда они остановились на привал, некромант подошел к Ульрику, тронул за плечо. В его взгляде было нечто такое, отчего колдун содрогнулся и понял: плану его не суждено осуществиться.
– Скоро мы попрощаемся, в замке тебя уже ждут, – будничным голосом поведал Морелл. – Тебя ожидает наполненное приключениями путешествие в Капитул. Надеюсь, ты рад?
– Д…да, м…милорд, – заикаясь, ответил Ульрик.
– На тебя возложена важная миссия, Ульрик. От того, что ты скажешь там, будет зависеть многое.
В том числе и благополучие рода Снежного Барса. Сверр просчитал даже это… Захотелось броситься на него и, если не проклясть, то хотя бы лицо расцарапать. Но Ульрик, конечно же, этого не сделал. Он сглотнул и ответил слабым кивком, понимая, что навязанный волей Морелла приказ придется исполнить, разве что целители Капитула смогут исправить вред, нанесенный его контуру. Только вот вряд ли в Капитуле станут спасать опального лорда.
Сверр усмехнулся, как бы подтверждая: не станут.
– Поэтому вот что ты скажешь им о Лаверн…
Сверр говорил, и Ульрик понимал с каждым сказанным словом: ему не выбраться. Паучьи сети, которыми оплел его некромант, гораздо прочнее, чем казалось на первый взгляд. Злость от осознания безвыходности его положения постепенно сходила на нет, и в душе рождалась апатия.
Поэтому крамольная и болезненная ранее мысль воспринялась с безразличием, присущим конченным людям.
Ульрик никогда не вернется домой.
Мария
С каждым шагом, приближающим ее к замку, сердце Марии замирало все чаще.
После преодоления подъема им всем предоставили лошадей и даже удобную повозку для Лаверн, но мийнэ предпочла ехать верхом. В повозке было весьма комфортно, несмотря на ухабистую дорогу. Ча с любопытством выглядывал в окно и сообщал о каждом новом открытии Лио, та кивала и улыбалась, но как-то нервно. Ей было здесь некомфортно, как и Кэлвину, ненависть которого к Кэтленду наверняка передалась и целительнице.
Марии было жаль Лио. Наверное, самое страшная кара духов – полюбить чудовище. Когда Лаверн нашла целительницу, ей было пятнадцать, и уже через год Кэлвин изуродовал ее. Его внутренний зверь, которого все труднее становилось сдерживать, не щадил никого, и сильнее всего доставалось тем, кто подбирался к нему близко.
Гейрдис – так Кэлвин называл ее… Вился рядом, таскал тяжелые корзины с корнеплодами из горных долин, чтобы маленькая Лио, не приведите духи, не надорвалась. Бережно касался ее руки, заставляя заливаться краской с головы до пят – любимчики духа Огня почти всегда быстро краснеют. Шептал на ухо нежные слова. А потом почти убил. Обратился и… На ее спине навсегда остались грубые лиловые следы его любви – глубокие борозды от когтей.
Мартин выхаживал Лио почти целый лунный цикл, мийнэ опасалась, что целительница не выживет. Марии казалось, какая-то часть Лио все же умерла в тот день, а в глазах поселилась печаль. Лио полностью отдала себя заботе о Ча, наверное, чтобы забыть, не думать… Но Мария-то знала: не получится. Рано или поздно она снова поверит ему, страх растает, как снег на Эостру, и Лио снова позволит ему приблизиться. Анимаги выбирают себе гейрдис – одну на всю жизнь, и не повезет ей, если она окажется не из их рода. Хрупкому человеку нечего противопоставить ярости зверя.
Однажды он убьет ее…
Страшный дар – знать будущее, и порой провидице хотелось от него отгородиться, но, проснувшийся поздно, этот дар был сильнее Марии. Ее преследовали сны, в которых мир погибал, и те, кого она любила, умирали в жутких муках.
Она видела Лаверн на магическом костре, сожженную за грехи, в которых была невиновна. Ча, погибающего без подпитки контура – одинокого и лишенного разума. Сверра, гниющего в Серых Топях от губительного влияния Болотной Бездны. Лио с разорванным лицом и горного кота, пьющего кровь из ее горла. Тривора с размозженной боевым топором головой. Изломанное тело Сэм и невидящие глаза, уставившиеся в ночное небо. Почерневшую кожу Лаар-Хима – степные шаманы всегда одной ногой во тьме, и, когда приходит смерть, тьма забирает их окончательно.
