Без сестер ни один интерн не продержался бы и пары дней. Они знают не только то, где находятся все нужные инструменты, но и как ими пользоваться. Для интерна в новинку работа в больнице, а сестры тут уже все повидали, и, если ты им понравишься, они постараются уберечь тебя от ошибок. А еще, если ты им понравишься, тебе будут заваривать чай. Одна сестра, Андреа, даже делает мне сэндвичи, когда я работаю в ночную смену.
Сегодня, проходя по приемному, я внезапно подвергся нападению мистера Эллиса. Он был крайне недоволен. Перед тем он подрался и получил сильный удар по голове. Поскольку в больницу его доставили все еще пьяным и агрессивным, было решено подержать пострадавшего в зале ожидания, чтобы он немного пришел в себя.
– Я тут полночи дожидаюсь, так что мне надо, чтобы кто-нибудь осмотрел меня прямо сейчас! – кричит он мне в лицо, стоя слишком близко.
Я пытаюсь его утихомирить, но он распаляется еще сильней и хватает меня за галстук. В этот момент хочется позвать маму, но вместо нее откуда ни возьмись появляется Андреа. Несмотря на крохотный рост, она решительно берет ситуацию в свои руки.
– Да как вы смеете так разговаривать с доктором?! – рявкает она, уводя его по коридору.
Минут двадцать спустя Андреа возвращается.
– Думаю, он достаточно успокоился. Теперь можете его осмотреть.
Мистер Эллис тихонько сидит в боксе.
– Простите, доктор, я не хотел вам грубить. Просто не люблю больницы, вот и распсиховался.
Пораженный такой трансформацией, я осматриваю его голову, а когда, закончив, собираюсь уходить, он снова обращается ко мне:
– Пожалуйста, поблагодарите от меня ту медсестру. Она молодец. Заслуживает уважения.
Тут я с ним полностью согласен.
Суббота, 13 декабря
Дежурю в выходные. На прошлой неделе в отделение на каталке привезли миссис Фрейзер. Ей за сорок, голова ее неудобно лежит на боку, а глаза словно перекатываются взад-вперед. Пять лет назад ей поставили диагноз – прогрессирующий надъядерный паралич. Одна рука безжизненно свисает с постели. Сорочка мокрая от пота, и когда я наклоняюсь послушать ее сердце, то слышу, как она с трудом выговаривает: «Дайте мне умереть».
Потом, словно разозлившись, отворачивает от меня голову. Через пару минут приходит мистер Баттеруорт. Она пытается повторить свою просьбу.
– Что она говорит? – спрашивает мистер Баттеруорт.
– Просит нас позволить ей умереть, – бормочу я в ответ.
Миссис Фрейзер перевели из терапии в хирургию из-за повторяющихся инфекций дыхательных путей: дело в том, что мышцы горла у нее постепенно отказывают. Предполагается, что во время операции ей поставят прямо в желудок трубку, через которую ее можно будет кормить, избежав при этом проблем с глотанием и связанных с ними рисков – вот для чего она здесь.
– Дайте мне умереть, – шепчет миссис Фрейзер снова. Ей явно требуется огромное усилие, чтобы произнести эти несколько слов.
Я стою рядом, пока мистер Баттеруорт объясняет, какие последствия для нее может иметь отказ от хирургического вмешательства. На следующий день то же самое повторяет ей мистер Грант, консультант Руби, пытаясь убедить миссис Фрейзер согласиться на операцию. В следующие несколько дней ее осматривают и уговаривают еще несколько врачей, в том числе психиатров. Она стоит на своем: ей не нужна операция, и она хочет умереть.
Я всякий раз нахожусь поблизости: делаю записи в карте и думаю, до чего мне хотелось бы удовлетворить ее желание. Разве это жизнь? Запертая в своем постепенно отказывающем теле, она прекрасно сознает, что впереди у нее лишь мучительная агония, но положить конец страданиям не в ее власти. Два года назад, еще до того, как стала полным инвалидом, миссис Фрейзер пыталась покончить с собой, но у нее не получилось.
Мое отношение к данной теме довольно сложное. Как врач, я должен облегчать страдания пациентов, но иногда это означает помогать им уйти из жизни. Часть меня активно выступает за эвтаназию. Я рад, что есть страны вроде Швейцарии, куда такие люди могут поехать. Этика – не мой конек, так что я предпочитаю избегать рассуждений о морали и питаю искреннее уважение к услугам, которые там оказывают. Но при мысли о том, что то же самое может быть разрешено в Великобритании, у меня возникает странное и, пожалуй, нелогичное ощущение внутреннего дискомфорта. Одновременно я не могу смириться с тем, что живу в обществе, где такие люди, как миссис Фрейзер, вынуждены бесконечно долго терпеть свои мучения.
В четверг миссис Фрейзер перевели из хирургии обратно в терапию. Сегодня, после обхода со Старой Кошелкой, я столкнулся с одним из тамошних врачей и спросил, как у нее дела. Он сказал, что у нее опять развилась инфекция. Прошлой ночью, после нескольких лет тяжелейших страданий, миссис Фрейзер получила, наконец, то, что хотела.
Понедельник, 15 декабря
После обхода мы с Руби сбегаем на короткий перекур и встречаем доктора Палаши, пыхающего сигаретой. Для интернов такие моменты дороже золота – застать врасплох ничего не подозревающего консультанта в неофициальной обстановке. За то время, что курится одна Benson & Hedges, мы договариваемся обо всех снимках на сегодня, он комментирует рентгеновский снимок грудной клетки, который оказался у Руби с собой и по которому ей требовалось его мнение, и соглашается еще раз поискать результаты сканирования мозга, которое я назначил, но описания пока не получил. Если бы не счастливый случай, мы оба провели бы утро, отлавливая рентгенологов по всей больнице и выслушивая их возмущенные тирады насчет того, как мы им помешали. Здесь же мы обсудили все насущные вопросы как взрослые цивилизованные люди, и теперь доктор Палаши просто обязан нам помочь и проследить, чтобы нашим пациентам вовремя сделали нужные снимки.
В общем, нашему здоровью курение, может, и вредит, зато здоровью наших пациентов оно точно на пользу.
Среда, 17 декабря
Навыки тайм-менеджмента – одна из тех вещей, которые с гордостью указывают в отдельной графе в резюме вместе со знанием иностранных языков и водительскими правами. Однако если ты врач, ты никак не управляешь своим временем, потому что оно съедается всякими совершенно непредсказуемыми неожиданностями. Каждое утро после обхода я с армейской точностью планирую свой рабочий день, но эти планы неизбежно рушатся, потому что огромное количество неотложных дел приходится включать в список того, что надо закончить перед уходом. Хотя время в медицине на вес золота, на каждую манипуляцию уходит вдвое дольше запланированного, что дополнительно осложняет ситуацию. Количество бланков, которые надо заполнить, внезапно утраивается, рентгеновские снимки теряются, а пациенты опаздывают на осмотр.
Весь день я ношусь сломя голову, отчаянно стараясь успеть переделать все, что перечислено в моем списке, но тут сестра просит меня поговорить с миссис Физерс. Ее должны выписать домой, но перед этим она хотела бы задать мне несколько вопросов. Издаю громкий стон. Я и так уже отстал от графика, а теперь кто-то хочет о чем-то меня спросить. Без пациентов моя жизнь была бы куда легче. Напоминаю себе, что пошел учиться на врача, потому что хотел помогать людям, а не заполнять карты, и прямо сейчас пациентка нуждается в моей помощи.
