Осмотрев пациентов, врачи делают записи в картах, примостившись у стоек, которые как будто намеренно спроектированы так, чтобы писать сидя за ними было слишком высоко, а стоя – слишком низко. В идеале к ним подошли бы барные стулья, но таких в больнице нет. Вместо этого приходится стоять, переминаясь и постоянно меняя положение, чтобы не заработать грыжу позвоночного диска. И тут появляются уборщики. Все, кто может, покидают зону боевых действий, но в их число редко входят врачи, у которых продолжается прием пациентов и кто не собирается задерживаться из-за мытья полов. Уборщики тоже настроены решительно: полы надо вымыть, и они будут вымыты, вне зависимости от того, стоит на них кто-нибудь или нет. Для начала они трут вокруг ваших ботинок, а потом начинают подпихивать их шваброй. Дальше откровенно тыкают вам по ногам, и в результате вы исполняете тот самый Доктор-Дэнс, переступая с ноги на ногу, пока раздраженный уборщик протирает под ними. Все это происходит в полной тишине. По-настоящему дискотечного задора танец достигает, когда уборщик пытается просунуть швабру вам между ног, чтобы вымыть пол под стойкой, за которой вы устроились.
Как раз во время одного из таких представлений я познакомился с Саиди. Он уборщик, и он намочил мне ботинок вместе с носком. Очень грустно, что врачи и уборщики в больницах обычно не разговаривают. Но в этом случае, пока я пытался кое-как отжать воду с дезинфицирующим средством из носка, Саиди вдруг повернулся ко мне и сказал:
– Правда здорово работать здесь, доктор?
Я слегка удивился. Он отмывает грязь за другими людьми, а мне только что пациент угрожал ножом. Что тут хорошего? Он представился и сказал, что родом из Эфиопии.
– Я тут живу уже 4 года, и это большое счастье – работать в Национальной службе здравоохранения.
Я в изумлении уставился на него. Счастье? Не то слово, которое приходит в голову в 2 часа ночи.
– Там, откуда я приехал, ничего подобного в помине нет. Вы очень счастливые люди.
И тут часть меня, заставившая когда-то записаться в медицинский колледж, подтолкнувшая к тому, чтобы выбрать профессию врача, вдруг зашевелилась где-то внутри. Он был прав. Национальная служба здравоохранения – изумительное изобретение. Очень легко на нее жаловаться, и определенно в ней есть вещи, которые устроены неправильно и всем мешают. Но это потрясающий британский институт, пускай отчасти спорно устроенный, но основанный на искреннем стремлении к равенству. Сестра, стоящая за компьютером, тоже вступила в разговор: она родилась в США, но 6 лет назад переехала в Британию, специально чтобы работать в больнице.
– Я верю в идеалы британского здравоохранения и хочу их поддержать. В Америке медицина – полный позор. Конечно, если у вас есть деньги, то все прекрасно, но если вы без страховки, то там хуже, чем в странах третьего мира.
По статистике более 40 миллионов американцев не имеют медицинской страховки. На короткое мгновение трое людей, представляющих три континента, сошлись в больничном коридоре, чтобы восхититься Национальной службой здравоохранения. Мы с готовностью ее критикуем, особенно те, кто родился здесь и не знает ничего другого. Но время от времени, думается мне, надо вспоминать, как нам повезло ее иметь. Возможно, это даже следует отметить танцем.
Среда, 28 июля
Мы с Суприей идем к миссис Крук в администрацию, чтобы получить кое-какие документы для своей следующей работы. Зайдя в кабинет, мы обнаруживаем миссис Крук с запрокинутой головой, спящую в своем кресле (и даже похрапывающую). Суприя тактично кашляет, и миссис Крук, вздрогнув, просыпается. Очки у нее соскользнули набок, поэтому, когда она поднимает голову, они сидят наперекосяк. Она поправляет их, делая вид, что рассматривала пятно на потолке.
– Чем я могу помочь? – спрашивает миссис Крук, таращась на нас.
– Мы пришли за документами. В конце этой недели мы уходим. Будем работать в другой больнице.
Она продолжает нас разглядывать.
– Очень хорошо, дорогуша.
Тишина.
– Ну так как, вы можете нам их дать? – спрашиваю я.
– Кто? Я? – спрашивает она изумленно.
С учетом того, что в кабинете нас всего трое, и кабинет этот ее, я не представляю, кого еще бы мог иметь в виду.
– А где вы работаете? – интересуется она.
Я вздыхаю.
– Мы работаем здесь, миссис Крук. Мы должны получить у вас документы на увольнение.
Она смотрит на нас, недоуменно улыбаясь. Снова тишина. Мы с Суприей переглядываемся.
– Ну ладно, не беспокойтесь, – говорю я. – Думаю, мы справимся и без них.
И мы уходим, оставив ее досыпать.
Пятница, 30 июля
По пути к трем Мэри, которым я несу оставшиеся диктовки, я прохожу мимо кабинета Труди. Она окликает меня, и я заглядываю в дверь.
– На следующей неделе я буду в отпуске, так что не смогу с тобой попрощаться, – говорит она. – Надеюсь, все у тебя сложится, Макс.
Я переминаюсь на пороге, обдумывая, как ей сказать, насколько ее доброта и участие придавали мне сил весь прошедший год, но боюсь показаться слишком мягкотелым и сентиментальным.
– Хочешь пирожное с марципаном? Напоследок? – спрашивает она. – Чайник только что вскипел.
Я улыбаюсь и сажусь. Мы говорим о моей новой работе и о том, куда она едет отдыхать, пока у меня не срабатывает пейджер.
– Позволь-ка, – говорит Труди, набирая номер. – Доктор Пембертон сейчас на совещании… – начинает она.
– Спасибо, – беззвучно шепчу я в ответ.
Суббота, 31 июля
В эти выходные Флора явилась домой, нагруженная коробками и сумками. Она перевезла вещи, потому что через неделю заканчивает работу на прежнем месте.
– У меня есть еще кое-что, – сообщила она, окинув взглядом груду барахла, сваленного у подножья лестницы. Выскочила за дверь и вернулась из машины с большим прямоугольным предметом, накрытым простыней.
– Что это? – спросила Руби, спускаясь по ступеням. Она только-только проснулась.
– Это Дедал, – торжествующе объявила Флора и, сдернув простыню, продемонстрировала нам птичью клетку.
Мы с Руби заглянули внутрь.
– Волнистый попугайчик, – разочарованно протянула Руби, – зачем он тебе?
– Купила пару месяцев назад, чтобы не так скучать. Просто ужасно было жить одной в этой больничной квартире, вот я и решила завести питомца, – объяснила Флора.
Руби недоверчиво воззрилась на попугайчика через прутья клетки.
– Он на меня смотрит.
Птичка в ответ недовольно взмахнула крыльями. Мы оставили клетку в холле, а сами пошли кипятить чайник. Только мы расселись за кухонным столом, как раздался сигнал пейджера. Все мы автоматически потянулись к своим карманам и тут вспомнили, что сегодня выходной и мы не на работе.
