– Не спеши делать выводы. Я уверена, что это не она.
– Марта, лучше уходи. Не желаю больше ничего слышать об Оливии.
– Я уйду. Но только ты очень сильно ошибаешься. Смотри, как бы не было поздно опомниться.
После разговора с няней лорд еще больше запутался. Он ни в чем не был уверен. Все факты были против жены. Надо все выяснить.
И, быстро перепрыгивая через две ступеньки, Дерек поднялся наверх в комнату жены.
Без стука открыв дверь, он вошел вовнутрь.
Оливия не спала, стояла у окна и смотрела в темноту ночи.
Обернувшись на звук шагов, она встретилась взглядом с мужем.
Они пристально смотрели друг на друга. Решительность и злость излучал его взгляд, в ее глазах сверкал протест и принятие вызова.
Его внешний вид был небрежным. Волосы взъерошенные, рубашка расстегнута на груди, а запах спиртного говорил о том, что он еще и не думал ложиться спать, опустошая не один бокал виски.
Она же стояла все в том же платье, что и за ужином.
– Зачем ты это сделала?
– Дерек, это какое-то недоразумение. Это не я пыталась тебя отравить.
– Не лги мне, – перешел на крик Дерек. – Ты таким образом пыталась от меня избавиться, чтобы остаться вдовой и спокойно вернуться к своему любовнику? Продумано все великолепно.
– У меня нет любовника, – выкрикнула Оливия. – У меня и в мыслях не было от тебя избавиться.
– А как же твои слова сегодня утром про отравление жизни? Твой крик, чтоб я не кормил собаку?
– Дерек, это случайность, не более того. Все не так, как может показаться.
– Я наслышан о твоих похождениях, пока меня не было. Но теперь все изменилось. У тебя не получилось мной манипулировать, и ты решила от меня избавиться? Вот как это выглядит со стороны.
Оливия понимала, что он ее не слышит, и любые ее оправдания бессмысленны. Злость начала обуревать и ее. В глазах появились решительность и блеск силы духа. Щеки запылали, плечи распрямились. Загнанная лань превратилась в тигрицу.
– Дерек, не надо меня обвинять во всех смертных грехах! – перешла она в наступление, приближаясь к нему. При каждом глубоком вдохе ее грудь вздымалась, хорошо проглядываясь в разрезе декольте. – Я виновата только в той роковой ночи. Моя вина лишь в том, что я боролась за свою любовь и право быть рядом с любимым человеком. Я совершила ошибку и за нее сейчас расплачиваюсь. Но чужие грехи я признавать не буду. И расплачиваться за них не намерена.
– Ошибаешься. За твою глупую ошибку расплачиваюсь и я.
– Ты расплачиваешься за свою ошибку. Не надо было бегать в чужом доме в поисках приключений. А за свою ошибку я прошу у тебя прощения. Но только за ту ночь. Больше моей вины перед тобой нет.
– Просишь прощения? – вторил Дерек, приближаясь к жене. – Мне простить тебя? Я обязан всю свою жизнь жить с тобой! Терпеть тебя рядом! Считать своей женой! А ты просто так просишь у меня прощения?
Запах его горячего дыхания, смешанного с запахов виски, обдал лицо Оливии.
– А чего ты от меня ждешь? Как мне искупить вину? Но только за ту ночью два года назад?
– Избавь меня от своего общества, – с горящими глазами и металлом в голосе произнес он последнюю фразу. Близость жены мешала ему мыслить здраво. Абсолютно противоположные эмоции и желания проснулись в его теле. Гнев сменился зависимостью и тягой к ее телу.
– Если бы была моя воля, я бы тоже пожелала того же – никогда тебя не видеть. Забыть о твоем существовании.
– Похоже, у нас есть хоть что-то общее, – с трудом беря себя в руки, проговорил он. – До отъезда ты будешь под присмотром Марка. Доступ на кухню тебе закрыт. И если, не дай Бог, еще что-то подобное случится, ты пожалеешь, что родилась на этот свет.
Дерек покинул комнату, с грохотом закрыв за собой дверь.
– Ведьма! Она в гневе еще прекраснее, – пробурчал он себе под нос.
Он ненавидел себя в эту минуту. За свою слабость и зависимость от жены. За свои земные желания накрыть ее влажные губы своими, мять в объятиях ее нежное и стройное тело. Зарыться лицом в волосах и вдыхать ее запах, ощутить теплоту и упругость ее тела. Погрузиться своей плотью в ее влажное и податливое лоно.
Греша на выпитое спиртное и длительное половое воздержание, Дерек отправился в конюшню, желая ехать в деревню на поиск любовных утех и женских ласк.
Но, опустошив еще полбутылки виски, так и уснул на сене в конюшне, изливая пьяную исповедь своему единственному слушателю – верному коню.
* * *
Утром следующего дня, закончив приготовления к пути, Оливия все никак не могла забыть разговор с мужем. Ее задело, что он готов обвинить ее во всех земных грехах. Одно радовало, что он не поднял на нее руку, но был близок к этому.
Покидая комнату, она встретилась с Марком.
Узница в собственном доме. Никто в замке явно не проявлял к ней недоверия, но опаска во взгляде некоторых воинов присутствовала.
Задыхаясь от всего этого, Оливия ближе к вечеру решила прогуляться по лугу вдоль озера за замком.
– Миледи, вам нельзя покидать замок, – сказал Марк.
За весь день он проронил всего несколько слов. И то это были слова приветствия утром.
– Если я не ошибаюсь, мне нельзя покидать замок самой. А в твоем сопровождении я не вижу ограничений в этом, – четко произнесла Оливия, не собираясь сдаваться и повиноваться.
Марк помялся, но кивнул головой в согласии.
Оливия гордо развернулась к нему спиной и направилась к озеру.
Прогулки у озера всегда помогали ей успокоить расшатавшиеся нервы. А в добрые времена и помечтать. Прохаживаясь вдоль берега, вдыхая прохладу влажного воздуха, наслаждаясь ароматами уходящего лета, девушка услышала детский крик:
– Миледи! Миледи!
– Кевин? Что ты тут делаешь? Ты один?
– Да, миледи, – на довольной мордашке мальчика играла беззубая улыбка.
– Но почему один? Это опасно так далеко заходить от деревни! – с волнением и заботой проговорила Оливия.
– Я искал вас!
– Меня? Зачем? Что-то случилось дома?
– Нет. Дома все хорошо. Я хотел вам похвастаться своим новым мечом, который мне вырезал папа.
И малец с гордостью достал из-за пояса искусно вырезанный деревянный меч.
– Теперь я могу вас опять защищать, – заявил Кевин.
– Конечно, можешь! – с улыбкой сказала Оливия, приседая на корточки перед мальчуганом. – Ты ж мой рыцарь. Теперь я могу ничего не бояться.
– Вы только скажите, кто вас обидел, и он будет иметь дело со мной, – слишком по-взрослому проговорил Кевин, чем вызвал искреннюю улыбку Марка и Оливии.
