– Я заметил! Это я навалился на тебя и мешал спать.
– Отодвинул бы меня от себя или разбудил. Кто тебе мешал?
«Никто не мешал. Я сам не хотел прерывать момент нашей близости», – признался сам себе Дерек.
Оливия, все еще находясь в опасной близости к мужу, ощутила, как его мужской орган упирается ей в бедро. Жар и сила исходили от его пениса.
Она отскочила от него на свой край кровати.
Ее тонкая полупрозрачная сорочка натянулась на груди, подчеркивая округлости пышного бюста и бугорки набухших сосков.
– Твоя грудь стала еще пышнее, чем два года назад, – не удержался Дерек от комментариев.
Оливия быстро натянула на себя одеяло, прикрывая свою открывшуюся наготу.
– Отвернись, мне надо переодеться.
– Я уже все видел, пока ты мирно спала на мне последние несколько часов.
– Я заметила, как твой орган среагировал на меня.
– Не обольщайся на свой счет, по утрам это бывает у всех мужчин. Независимо от ситуации и общества рядом.
Оливия знала о различиях между полами, но во многие подробности посвящена не была.
– Надо было тебе не только рану на плече зашить, но и еще парочку органов, – не удержалась от колкости девушка.
– Это ты какие органы имеешь в виду?
– Твой рот. Из него выходит одна гадость в мой адрес.
– Значит, заслужила.
– Чем это, интересно? Тем, что спасла тебе жизнь?
Опять он вывел ее из себя. В гневе она еще прекрасней. Глаза горят, грудь вздымается при каждом вдохе, руки зажаты в кулачки, волосы разметались по плечам и спине.
Истинная амазонка, а не бесхребетная леди сейчас возбуждала его в постели. Понимая, что может лопнуть от перевозбуждения, Дерек с ревом подскочил с кровати и начал судорожно одеваться, повернувшись к ней спиной.
Быстро одевшись, он буквально выскочил из комнаты.
– Ого. Вот это реакция. Я что-то не поняла! Он хотел, чтоб я спасала ему жизнь или нет? – проговорила в пустоту Оливия.
Приведя себя в порядок после ночи, девушка тоже спустилась вниз.
В зале была только сестра и люлька с Николасом.
– Оливия, дорогая, я уже думала подняться к тебе. Мужчины только что ушли. А Дерек всегда такой угрюмый по утрам? Даже завтракать отказался. Или вы поссорились?
– С чего ты взяла?
– Я, если честно, его немного побаиваюсь. Он всегда смотрит так пристально, серьезно. А сегодня особенно как-то. Готов взглядом убить каждого.
– Не обращай внимания. Это от потрясения, что остался жить.
– В смысле?
– Не бери в голову. Дай лучше понянчить моего племянника, – сменила тему Оливия.
Весь день сестры не могли наговориться. Разлука не смогла отдалить их друг от друга.
И сейчас, наблюдая за Оливией, Вероника неожиданно спросила:
– Так когда вы порадуете нас своим первенцем?
– Вероника, давай не будем об этом. Нам что, поговорить больше не о чем.
– Погоди! Не увиливай от темы. Ты же знаешь, я вчера не стала настаивать. Хотя плохо спала полночи, мучимая вопросами и догадками. И сегодня ты что-то юлишь. Выкладывай, что у вас произошло? Я же вижу, у вас что-то не так.
– Ты умеешь своего добиться. От тебя ничего не утаишь, – и, не желая врать самому дорогому человеку, Оливия сказала: – Мы не планируем детей.
– Как это?
– А вот так! Похоже, мой удел быть только тетей для твоих детей.
– Что случилось? Он груб с тобой? Ты не хочешь иметь детей от него? Он бьет тебя? У него любовница?
– Нет. Он не груб со мной и не бьет. За любовницу не знаю, но возможно.
– Ого, как все запутано. Объясни толком.
– Вероника, мы с Дереком еще даже не муж и жена. Он ко мне ни разу не прикоснулся. Кроме тех нескольких минут в хижине два года назад и сегодняшнего утра. И от этого не рождаются дети.
– Но за два года назад я знаю. А что сегодня утром?
– Я проснулась буквально лежа на Дереке. А он меня обнимал.
– И?
– И все, больше ничего.
– Ты хочешь сказать, что у вас еще ни разу не было супружеских отношений?
– Нет. Мы спим в разных комнатах.
– Ты его отвергла?
– Нет. Наоборот.
– Он тебя отверг? Этого просто не может быть.
– Может. Он до сих пор не может простить мне то, что он был вынужден жениться. И, наверное, я не в его вкусе.
– Ты думаешь, что говоришь?! Ты когда смотрела на себя в зеркало в последний раз? Раньше от тебя было трудно отвести взгляд, а сейчас и подавно. На тебя весь день только и делают, что пялятся, все наши воины. Им сегодня медом помазано там, где ты. И не будь ты моей сестрой и миледи Фергисон, сегодня вечером была бы бойня за твое внимание среди мужчин.
– Значит, мой муж исключение. А еще он не верит мне. И даже обвинил в том, что я его пыталась отравить.
– Отравить?
– Да. Каким-то образом несколько дней назад за ужином оказался отравленным кусок мяса на тарелке Дерека. И лишь по Божьей воле этот кусок съела собака, которая тут же умерла. Он считает, что это дело моих рук.
– Ого. Все гораздо запутаннее, чем я думала.
– Вот и я о том же.
– А ты сама хотела бы стать ему настоящей женой?
– Трудно ответить. Сначала меня устраивало, что он ко мне не прикасается. Но сейчас, подержав Николаса на руках, я понимаю, что тоже хочу иметь малыша. Такого славного курносика, – увернулась от прямого ответа Оливия, понимая, что сама не может разобраться в своих чувствах и желаниях.
– Ой, не знаю, сестрица. Вчера я видела совсем другую картину, когда ты ему зашивала рану. Он не мог оторвать от тебя своего взгляда. А то, как он на тебя смотрел, ну, никак не назовешь дружеским взглядом или взглядом неприязни. Скорее, наоборот.
– Вероника, ты всегда была романтичной натурой. А сейчас и подавно. Видишь всех влюбленными друг в друга, как вы с Робертом. Но ты заблуждаешься. Он меня ненавидит. Для нас обоих было бы лучше, если бы я жила отдельно.
– Но это невозможно. Ты не можешь вернуться к отцу.
– Только если он сам меня отправит к нему.
– Это куда вы собрались? – послышался голос Роберта за спиной.
Девушки обернулись и встретились с мужчинами.
– Ужинать уже собрались идти. А вас все нет и нет, – ответила Вероника.
– Мы тут и очень голодны, – проговорил Роб, лукаво улыбаясь жене.
Вероника вся светилась от счастья. Гармония и любовь витали между супругами.
