Гвентин всю передернуло от воспоминаний. Но шорох за спиной привлек ее внимание. Она резко обернулась и увидела Дерека и всех остальных у двери.
– Вся дружная семейка в сборе!? Как хорошо! Хоть узнаете правду и умрете все вместе!
Она бредила. Глаза заволокла пелена безумия и агонии. Истерический смех сотряс ее худое тело.
– Все эти годы я мечтала, как уничтожу, сгною весь ваш поганый род. Спасибо Сисилии, она мне подала хорошую идею.
– Заткнись! – выкрикнула Сисилия. – Закрой рот, сумасшедшая. Ты бредишь!
– Закрыть рот? Ну, почему? Разве это не чудесно всем узнать, наконец-то, как ты послабила подпругу на лошади Корика? А этот слюнтяй и размазня упал, сломав себе шею. Ты хочешь, чтоб я об этом молчала? Э, нет. Я и так долго молчала.
Гвентин била дрожь, костяшки рук побелели, сжимая меч Оливии в руке.
– После смерти Корика я поняла, что только так можно избавиться от каждого из вас. Первым я отравила своего Мориса. Уже не было сил терпеть его надругательство над собой. Очень удачно все вышло – сердечный приступ. В его возрасте такое бывает, да еще после гибели сына. Все складывалось, как надо. Морис и Корик мертвы, Дерек уехал на войну в поисках смерти. Мне оставалось только молиться о скорой его кончине.
Но тут появилась ты, – Гвентин резко обернулась к Оливии и направила на нее меч, – и все пошло не так. Дерек больше не искал смерти. Но продолжал, как глупый щенок, глотать все мои наживки. Был до скучного предсказуем и глуп.
Дерек стал медленно приближаться к мачехе, искал удобного момента, чтоб обезоружить ее. Слишком большую опасность она сейчас представляла для Оливии, которая была безоружная, со связанными руками и возле самого края проема.
– Гвентин, – постарался привлечь Дерек к себе внимание, – отпусти Оливию. Она здесь ни при чем. Тебе ведь нужен я. И я здесь.
– Ты меня что, за дурочку держишь? – размахивая мечом у самого носа Оливии, проговорила Гвентин.
Связанные руки мешали Оливии дать отпор и оказать сопротивление обезумевшей истеричке.
Дерек взвесил ситуацию, потянулся к кинжалу, висевшему на поясе.
Этого движения было достаточно, чтобы насторожилась Гвентин и поспешила к Оливии. Нечеловеческой силой, она подняла ее за волосы, встала за ее спиной и приставила к ее горлу меч. Движения свекрови были молниеносными. В состоянии аффекта и безумия люди способны на многое.
– Стой на месте и не двигайся, иначе она умрет, – крикнула мачеха.
– Гвентин, отпусти ее. Тебе нужен я, а не она.
– Брось нож на пол, щенок.
Это было роковой ошибкой. Дерек медленно потянулся к кинжалу. Он в упор смотрел на Оливию, моля ее понять его и помочь.
Когда лорд достал кинжал из ножен и был готов его бросить на пол у своих ног, Гвентин слегка ослабила хватку и отвела меч чуть в сторону от горла Оливии. Не растерявшись, Оливия резким боковым движением локтя нанесла ей сильный удар под дых и отскочила в сторону. Тем временем Дерек моментально бросил кинжал, вонзая его в сердце мачехи.
Все замерли.
Гортанный клокочущий крик издала Гвентин и замертво упала на пол, лежа в собственной луже крови с открытыми стеклянными глазами, обращенными в никуда.
Никто не двигался. Слишком много открытий и событий произошло за последние несколько минут.
Опасность смерти миновала. Оливия ощутила усталость во всем теле и режущую боль в руках от веревки. Но все это не шло ни в какое сравнение со взглядом Дерека.
Супруги смотрели друг на друга.
Во взгляде Дерека она не увидела никаких перемен. Он закрылся от нее и от всего мира. Ушел в себя и свои мысли.
Она поняла, что устала биться в закрытую дверь и доказывать свою невиновность тому, кто не хочет ее слышать.
Они молча продолжали смотреть друг на друга.
Никто не спешил делать первый шаг навстречу.
Правда вышла наружу. Коварство и предательство показало свое истинное лицо.
Но последние минуты откровений не могли перечеркнуть и стереть годы боли, страданий и обвинений.
Ошибки делать так легко, но очень трудно их признать и осознать. А еще сложнее их исправить или попросить прощения.
Ивлен и Вероника поспешили к Оливии, развязывая веревки.
– Дочка, ты цела?
– Отец, все хорошо. Я цела.
– Я и представить себе не мог, что это дело рук тихони Гвентин.
– И не только ты, – проговорила Оливия, продолжая смотреть на мужа и растирать затекшие руки. Ничего не поменялось для них. Его сердце навсегда закрыто для нее.
Сисилия продолжала стоять в стороне, не зная, что ей делать и что ее теперь ждет. Всем стало известно, что это она явилась причиной смерти Корика, тем самым дав роковой пример для проделок Гвентин.
Но всем было не до Сисилии.
– Отец, – сказала Оливия, – я хочу поехать домой с тобой.
Все посмотрели на Дерека, ожидая его реакции и решения.
– Ты можешь вернуться в мой дом, – слишком спокойно и сдержанно проговорил Дерек.
Не этого ждала Оливия. Вернее, она ждала большего. Но он молчал.
И тут прорвалось то, что накапливалось годами, месяцами и долгими бессонными ночами. Оливия больше себя не сдерживала. Вся боль, душевная обида нашли выход.
– В твой дом? Дерек, если ты думаешь, что я буду и дальше жить в ожидании очередного твоего обвинения, то ты ошибаешься. Если ты думаешь, что я соглашусь жить и оглядываться все время назад и бороться с призраками прошлого, позволив теням этих женщин преследовать меня всю жизнь, то ты ошибаешься. Если ты думаешь, что я соглашусь жить в тени чужих интриг и предательств, то ты ошибаешься. Я лучше всю оставшуюся жизнь проживу одна, но не опасаясь, что меня опять обвинят или упрекнут в чем-либо. Жить и бояться, быть опять под подозрением – это не моя жизнь. Я готова признавать и расплачиваться за свои грехи. Но нести крест чужих ошибок не желаю. Быть никем и ничем – это не моя роль.
Дерек молчал.
– Ты всегда хотел быть свободным. Тебя устраивала твоя жизнь одиночки. Тогда живи, как того хочешь. Ты и так очень долго был вынужден притворяться мужем. Эта роль для тебя слишком трудна и обременительна. Ты не способен верить и доверять, а без этого нет нормальных отношений. Ты прилюдно и без слов заявил о своем решении и своей воле. И признания Гвентин вряд ли что-то изменят для нас. Ты всегда хотел быть один.
– Чтобы жить вместе, все это не обязательно.
– Нет, Дерек. Обязательно. И не только верить и доверять. Есть гораздо более важная вещь, о которой сейчас даже и речи не идет. Для нас все закончилось, не успев и начаться. Нас больше нет.
– Что ты хочешь этим сказать?
