— Покончив со мной, они лишат жизни и тебя, Церберин, — предупредил Боэмунд.
— Брат, мы на протяжении месяцев сражались рядом с вами, — напомнил кузнец войны. — А где были они?
Церберин смотрел то на верховного маршала, то на Калькатора.
— Прикажи остановить атаку, — в последний раз сказал он Боэмунду, уже безнадежным томом.
— Никогда.
Хватило одного выстрела, чтобы голова Храмовника исчезла в облачке крови. Доспех не позволил его телу упасть. Церберин, глупо моргая, уставился на болт-пистолет в своей руке: он не помнил, как достал его.
Первый капитан мысленно повторил короткую литанию, посвященную оружию. Пистолет не отличался изяществом моделей, разработанных после Ереси, но хорошо справлялся с работой, для которой его создали. От простоты к чистоте: только так можно защититься от неизвестных опасностей Галактики.
Вот так, не думая, Церберин принял решение. Он уже погубил себя.
— Всем кораблям открыть огонь! Уничтожить «Ненависть»! — приказал капитан.
К нему обернулись слуги. Лица их побледнели сильнее, чем от нехватки солнечного света.
— Сейчас же!
Экипаж взялся за дело. Ремонтные команды оттащили тела, кое-где подключили резервные пульты управления. На мостик прислали новых сервов. Церберин прошел на командное возвышение и встал рядом с трупом Маркариана.
— Мой господин, «Отважный» и «Молчаливый» выходят из боя, — отрапортовал магистр авгура. — Есть сообщения о мятеже на борту «Жиллимана».
— Передай капитану Венфрину, что он поплатится головой, если не подавит бунт. «Отважный», «Молчаливый», изменить курс! Стреляйте по «Ненависти», иначе вас объявят врагами ордена!
На гололите возникло лицо Аркоса, искаженное от ужаса.
— Значит, мы враги, — произнес он. — Ты изменил присяге!
— Канонирам открыть огонь по «Отважному» и «Молчаливому», — сухо приказал Церберин. — Такова расплата за их вероломство.
Пустота озарилась хаотичной пальбой, салютующей распаду ордена Кулаков Образцовых. «Молчаливый» попытался совершить разворот и сбежать, но попал под беспощадный бортовой залп и лег в дрейф с разрушенными двигателями. «Отважный» выбрал другую тактику ринулся прямо на «Данталион», изрыгая пламя из всех орудий. Команда «Ненависти», воодушевленная расколом в рядах противника, вдвое усилила интенсивность стрельбы.
— «Отважный» разгоняется до таранной скорости! — закричал магистр авгуров.
— Хотят забрать нас с собой, — буркнул первый капитан. — Сосредоточить огонь на цели впереди!
«Данталион» разразился яростными залпами, но пустотные щиты «Отважного» засверкали, отводя энергию попаданий в варп, и корабль продолжил мчаться к цели. Он пронесся мимо флагмана на расстоянии считаных метров — так близко, что с корпусов обоих звездолетов содрало выступающие шпили. «Отважный» вывел двигатели на полную мощность и устремился прочь от неистово содрогнувшегося «Данталиона».
— Они убегают!
— Забудьте о них! Разрушить «Ненависть»! — велел Церберин.
Боевую баржу Черных Храмовников обстреливали со всех сторон. Под ударами «Парагона», «Жиллимана» и «Данталиона» ее пустотные заслоны падали один за другим. Последний щит отключился в тусклом пурпурном блеске, и на «Ненависть» обрушились совместные залпы трех кораблей Кулаков Образцовых.
Выбросив фонтан пламени, баржа развалилась на куски. Апотекарий Реох хихикал, как ребенок, глядя на картину их триумфа. Гонориус молчал, озаренный светом взрыва, но затем негромко сказал:
— Нам повезло. Если бы Боэмунд командовал «Вечным крестоносцем», мы бы все погибли.
Калькатор направил болтер в лицо Церберину и аккуратно приставил дульный срез к его виску. Ствол еще не совсем остыл после стрельбы.
— Кто ты, первый капитан Церберин? По-прежнему Кулак Образцовый? Хочешь ли ты сразить меня, как сразил Боэмунда? Считаешь ли ты это братоубийство ужасной ошибкой?
Церберин повернулся. Дуло болтера, скользнув по его коже, замерло посередине лба. Подавшись вперед, воин прижался головой к стволу и внимательно посмотрел в линзы шлема Калькатора.
— Кулаки Образцовые никогда не ошибаются, — промолвил он и встал на колени.
Сервы и космодесантники на мостике «Данталиона» последовали его примеру.
— Железо внутри, железо снаружи, — произнес Церберин.
За пределами системы Иммитис помехи для телепатической связи исчезли. Заключительные отголоски Зеленого Рева не утихли только возле базы Железных Воинов, и Аркос, капитан Четвертой роты Кулаков Образцовых, подозревал, что случилось это не просто так. Отремонтировав корабль возле какой-то изолированной шахтерской колонии, последний верный офицер капитула некоторое время обменивался сообщениями с другими орденами Последней Стены. Так он узнал, что Максимус Тейн находится на орбите Эйдолики, бывшей родной планеты братства. Как только Аркос получил эти сведения, «Отважный» на полном ходу устремился туда.
По прибытии воины обнаружили, что «Фаланга» стоит на высоком якоре прямо над «Альказар Астра». Цитадель Дорна могла бы скрыться на ночной стороне мира, но, словно бы в знак некоей машинной симпатии к неподвижному звездному форту, висела в жгучих лучах пылающего солнца Эйдолики. Такой выбор Тейпа пролил бальзам на израненную душу Аркоса.
Радость от появления «Отважного» на «Фаланге» сменилась унынием, как только стало известно, что больше не прибудет ни один звездолет и выжили всего двадцать два Кулака Образцовых. Потрепанный в боях корабль все же сопроводили к причалу с большой торжественностью, но, когда из него вышел угрюмый Аркос, который потребовал немедленно отвести его к магистру ордена, встречающие окончательно помрачнели. Сложно улыбаться, если с твоих губ непрерывно слетают вопросы.
А четвертый капитан не желал отвечать никому, кроме Тейна.
По просьбе офицера Максимус распорядился, чтобы почетная гвардия и его советники вышли. Тейн и Аркос остались вдвоем.
Магистр ордена сидел на троне Инвита, высоком кресле посреди огромного пустого купола. Максимуса омывали лучи серовато-белого света, настолько яркие, что казалось, будто они сияют из недр пагубного солнца Эйдолики. Разгневанный воин безмолвно слушал рассказ Аркоса. Капитан на протяжении всего доклада стоял на коленях и смотрел только в пол.
— Боэмунд мертв, — повторил Тейн, когда Аркос закончил. — Церберин изменил. — Слова застревали у него в горле. Да, Церберин всегда был порывистым и творчески интерпретировал приказы, но также обладал редкостной отвагой. — Гонориус тоже...
— Да, мой господин. Мы слишком долго пробыли рядом с Железными Воинами — видимо, часть их зла просочилась к нему в сердце. Также с Церберином апотекарий Реох и еще около двух сотен братьев. — Аркос поднял глаза. — Позвольте мне загладить вину. Разрешите восстановить Кулаков Образцовых. Клянусь, мы станем символом борьбы с легионерами-предателями. Мы вернемся в Поток Рубиканте, чтобы охотиться на изменников среди рифов имматериума. Мы будем сражаться неустрашимо, не зная отдыха. Такой я даю обет.
