— Говоришь как истинный сын Дорна.
— Не смею и желать большего.
— Так, значит, неоднократно передавал приказ?
Максимус кивнул:
— В последний раз — когда мы отправлялись на орочью базу.
Он поднял пергамент и протянул Курланду.
— Это ответ?
— Нет. Это послание Адептус Астра Телепатика, подтверждающее, что ответа не было.
— Тебе не поступали вести от них?
— Ничего — после того, что передали Черные Храмовники.
— С ними могло случиться худшее.
Тейн снова кивнул.
— Это тебя не устраивает, — сказал Курланд.
— Я рассматривал такую возможность. Она может оказаться правдой. Я был отрезан от той части флота, и на поле, кроме орков, были Предатели. Но в любом случае: чтобы все эти корабли погибли и не смогли передать ни единого сообщения?
— Маловероятно, соглашусь.
— И вот эта малая вероятность в конкретных обстоятельствах заботит меня.
— Не без оснований. Но что ты можешь сделать в такой ситуации?
Максимус досадливо поморщился:
— Ничего.
— Ты нужен на этом задании больше, чем на Терре. И, как я сказал тебе, Веритус тоже полетит.
Тейн невесело рассмеялся:
— Мы не просто полетим, куда скажет инквизитор. Нас поведет сам Представитель Инквизиции! Можно ли доверять Верховному лорду и надеяться, что он всех нас не угробит?
— Нет. Мы вовсе не собираемся ему доверять. Он знает, где, по его мнению, можно найти Сестер Безмолвия. Используй его информацию. Послушай, что он сможет рассказать. Но миссия — твоя. Ты — магистр ордена и ведешь за собой Адептус Астартес. Караул Смерти не подчиняется Инквизиции.
— Согласен. Впрочем, полагаю, он попытается командовать, точнее, я в этом уверен.
— Он не слишком утонченный тактик — по крайней мере, на данный момент. Его попытки захватить власть сочетаются с полной верой в свое право так поступать. Но все равно будь осторожен, особенно когда вы найдете Сестер.
— Хочешь сказать — если найдем?
— Нет. — Курланд почти выплюнул это слово. Если он достаточно сильно будет отрицать возможность провала, то, может быть, сумеет вызвать к существованию то, в чем нуждается Империум. — Их надо найти. Без них...
Он осекся. Неужели он собирается сказать, что если миф не окажется правдой, то война будет проиграна? Нет. Нельзя допустить столь недостойной мысли. Но... тяжкий груз поражения становился лишь тяжелее, плечи едва его выдерживали. Даже победы оказывались лишь частичными и давались такой ценой, что считать их триумфами было невозможно. Они с Тейном уже нашли один миф — и тут же потеряли Вулкана навек на пропитанной кровью земле из еще одной легенды.
А теперь — снова поиск. Снова — на пределе отчаяния.
— Нет. Когда ты их найдешь, — снова сказал он. — Непременно найдешь.
— Потому что я должен. — На лице Тейна читалась скорбь. Он смотрел на витраж с портретом Дорна. — Думаешь, к исходу этой войны мы утратим все мифы, что у нас остались?
— Если так, то мы создадим новые. Воплотим их сами.
На посадочной площадке внутреннего космопорта Виенанд подошла к воинам отделения «Гладий».
— Политика — это болезнь, — сказала она.
Космодесантники готовили «Гнев кающихся» ко взлету с единственной на многие километры казарм площадки, которую не разрушили метеоры. Отбыть предстояло через несколько часов. Веритус еще не пришел. Виенанд подумала, что он явится перед самым отлетом.
Тейн и воины в черном, неподвижные, смотрели на нее.
— Вы не любите политиков, — продолжала Виенанд. — Посмотрите, до чего нас довел Совет. Но политики неизбежны. Эту заразу не вытравить, и иммунитета против нее не существует. Взгляните на себя. Караул Смерти был политическим решением и будет иметь политические последствия.
— С какой целью вы здесь, инквизитор? — спросил Тейн.
— С той, чтобы сдержать заразу, которая у вас уже имеется.
Боевой Кулак зарычал:
— Думаете, мы потерпим присутствие еще одного инквизитора?!
— Если этот инквизитор — я, то да. — Она прошлась по площадке и остановилась у трапа. — Вижу, вы принимаете как должное то, что я знаю суть вашей миссии.
— Если вы здесь, — произнес Абатар, — то, несомненно, знаете.
— Хватит играть в игрушки, — сказал Боевой Кулак. — Озвучьте ваши намерения или уйдите.
— Я уже все сказала. И вы все участвуете в политических играх, даже если сами себе в этом не признаетесь. Но вы правы: я должна выражаться ясно. Вы знаете инквизитора Веритуса, а я с ним не то чтобы душа в душу.
— Вы оба инквизиторы, — сказал Форкас.
— Что не удержало его от покушения на меня. И он правда преуспел в том, чтобы лишить меня должности Представителя Инквизиции.
— И?.. — спросил Тейн.
— Считайте, что я — противовес ему.
Космодесантники молча переглянулись. Она ждала, стоя посреди них, и вовсе не собиралась уходить и оставлять их в покое. Им придется привыкнуть к ее присутствию. Инквизитор наблюдала, как они обдумывают ее предложение. У нее здесь не было авторитета, ее могли разве что пригласить. Но, если Тейн, командующий миссией, запросит ее присутствие, Веритус не сможет отменить его распоряжение.
— Почему вы захотели полететь? — спросил Стратон.
«Потому что в самой сути и в деяниях Караула Смерти заключен большой потенциал, — подумала она. — Потому что я не позволю Веритусу завладеть этим потенциалом в его личных целях». А вслух сказала вот что:
— Потому что мне нужно увидеть то, что вы найдете.
И это тоже было правдой.
Вангорич рассказал ей, что задумал Курланд. «Сестры Безмолвия», — протянула она тогда. Виенанд не ожидала, что когда-либо произнесет эти слова. Много лет назад под сводами крепости Инквизиции она читала о них и о многих других организациях, которые, вероятно, существовали (или не существовали) в глубине веков. Она никогда не думала, что этот орден еще жив — причин на то не было. Сестры остались в легендарном прошлом. То, что они представляли собой...
Инквизитор пока что не позволяла себе озвучить, что именно они представляли собой, потому что все еще не смела надеяться, что они существуют. Но когда она обсудила с Ренденштайн то, что ей рассказал Вангорич, и свои собственные планы, в лице ее телохранителя отразилось такое же желание надеяться — и такая же осторожность. Ренденштайн поняла.
Тейн был в шлеме. Виенанд не видела выражение его лица. Но он чуть склонил голову — очевидно, в знак понимания.
— Вы нашли одну легенду, — сказала она ему, — и я должна присутствовать, когда вы найдете другую.
