Кьярвик встал и прорычал в вокс:
— Давай!
С переполненных верхних уровней донеслись визг разрываемого металла и гулкий звон, будто кусок переборки вырвало и швырнуло на пол. Очередь снарядов из воющей штурмовой пушки рассекла ряды зеленокожих на мостках слева, будто лучом резака. Справа волна горящего прометия перебросила пару обугленных орков через перила, подальше от освещенной пламенем громады дредноута в зеленой броне Темных Ангелов. Тот пробил вентиляционную решетку и раскромсал орка силовым кулаком.
Дредноуты Малох и Азазаил опустились в улей на десантной капсуле, едва орки — включая колдуна — сосредоточили внимание на «Умбре». Влка Фенрика были способны на ярость там, где требовалась именно ярость, но ничто их не радовало так, как возможность добиться победы умом.
Кьярвик посмотрел налево, туда, где Азазаил пробивался сквозь толпу оставшихся орков, слишком ошеломленных, чтобы бежать. Теперь древнего воина никто не удержит, пока все чужаки не обратятся в месиво под его ногами. Космодесантник обернулся к Малоху:
— Спускайся сюда и подними орка. Азазаил расчистит нам путь к «Гневу кающихся».
— Ты хитрый волк, не буду отрицать, — рассмеялся Фареос.
— Мы еще не победили, — сказал Бор. Его бесчувственный аутентический голос звучал так же леденяще, как ощущалось нуль-психическое поле Сестры. — Пойдем. И молись, чтобы нашим братьям это тоже удалось.
Вальхалла - Калинин, север
КЧ 3, 01:19:45
+++ПРОВЕРКА+++
+++РАССМОТРЕНО+++
+++ПОДТВЕРЖДЕНО ОТКЛОНЕНИЕ ПРИ ПЕРЕДАЧЕ+++
+++18:59:02+++
Боевой мотоцикл Талвея пронесся по изрытой воронками земле. Из-за пелены снега появлялись бойцы — и тут же исчезали. На льду лежали развороченные машины, остовы «Леманов Руссов» и «Химер», над ними вился дым. Солдаты Вальхаллы в белом камуфляже неслись в противоположном направлении. Нечеловеческие вопли сотрясали снежную завесу. Талвей ускорил ход.
Бои за подступы к Калинину шли почти год, и глубокие воронки от снарядов «Разрушителей» и «Сотрясателей» сами были уже испещрены следами от пуль и реагирующих на массу снарядов. То и дело в поле зрения мелькали красные «багги» орков, преследующих противника. Они подскакивали на ухабах, несясь через тундру, ломались, крутились, скрежетали, объезжая кратеры. Надежная подвеска и амортизирующие шины транспортных средств Караульных были лучше приспособлены к местности, чем перегруженные орочьи машины.
— Как они сумели предугадать наше появление? — прокричал Сентар, разворачивая закрепленный на мотоциклетной коляске тяжелый болтер, чтобы сбить орочий мотоцикл, — будто нацелился вилкой на консервную банку.
— Понятия не имею. — Потом, по каналу отделения: — Придерживайтесь координат, указанных генералом.
— А где сам генерал?
— Я потерял его сигнал во время отступления. Держим курс на цель, — сказал Талвей.
Стрелок Вегуила развернул тяжелый болтер почти строго назад и выстрелил. Очередь взметнула снег и ворвалась в ряды маневрирующих мотоциклов. Тающий снег и куски обшивки посыпались в воронки, но заполнили их лишь частично. Грузовик, набитый воющими орочьими воинами, наехал на рытвину и перевернулся.
Но все новые машины огибали препятствие и вели огонь. Десятки мотоциклов, за ними — полдюжины грузовиков и полугусеничных вездеходов. Орки ревели, одурев от скорости, и стреляли наугад из личного и бортового оружия. На болтающихся флагштоках метались вымпелы.
Какой бы несовершенной ни была эта техника, ее скорость впечатляла.
— Где псайкер? — прокричал Талвей и свернул налево меж двух особенно глубоких обледенелых кратеров.
Григорус рванул за ним, потом — Сестры Безмолвия на своих обтекаемых машинах и, наконец, Абатар и Вегуил на мотоциклах.
За снежной завесой впереди показалось что-то черное — там, где два кратера сходились максимально близко, почти соприкасаясь, их разделяли считаные метры. Оно словно выросло из снега, стремительно приближаясь: бронемашина, припаркованная поперек дороги и полностью ее перекрывающая. Орки, сгрудившиеся за ней, улюлюкали и орали. Талвей выругался и резко развернулся.
Его мотоцикл закружило на льду. Белый снег, черная машина, снова и снова. Сражаясь с рулем, он увидел, как из кратера поднимается, словно акулий плавник, орочий вертолет с лобовой броней, сверкая дульными вспышками. Снаряды взрыхлили снег по направлению к отряду мотоциклистов громкой и медленной очередью, словно в подвесные орудия их подавали вращением рукоятки. Поток огня залил Григоруса и Абатара и растопил лед по другую сторону от них, не дав им шанса развернуться. Едущая первой Сестра врезалась в спину Григоруса и погибла в черно-золотом мельтешении. Вторая успела увернуться и понеслась прочь от затора, подпрыгивая и скользя, с трудом управляя машиной.
Талвей перестал крутиться и вдавил газ, устремляясь к висящему над ним вертолету, но тут из наплечного гранатомета одного из орков в бронемашине по спирали вылетела крак-ракета и разнесла машину Вегуила. Темный Ангел покатился но льду.
Сестры Безмолвия не было видно, лишь на краю воронки остался тормозной след.
Паля по медленно удаляющемуся орочьему вертолету из болт-пистолета, Талвей постепенно сбавил скорость. Он остановился, оглядывая картину разрушений, и увидел, что чужаки выскочили из бронемашины и перешли в атаку. С другой стороны, глухо рокоча, медленно надвигались орочьи мотоциклы.
Ловушка. Они знали, что Талвей сейчас будет здесь.
Не говоря ни слова, Сентар открыл по мотоциклам огонь. Талвей принялся стрелять по атакующей пехоте.
Калинин неизбежно падет. Возможно, и весь Империум.
Талвей мог лишь надеяться, что кто-то преуспеет там, где он сам потерпел поражение.
ГЛАВА 6
Терра — Императорский Дворец
КЧ 0, 01:02:09
Совершенную, начищенную до блеска броню Курланда украшали все почетные знаки и свитки, какие когда- либо носил магистр ордена Имперских Кулаков. Она была столь яркого желтого цвета, что сверкала в лучах настенных люмен-ламп, словно золотая. Если бы его предшественник Кассус Мирен надел на себя столь великолепное облачение, Курланд решил бы, что это смехотворно. Сейчас же никто не смеялся. Он и сам лишь начинал осознавать, что, возможно, они правы. Улланор изменил его — присутствие Вулкана и его слова. Примарх объяснил ему, какой властью обладают символы.
Забавно — если само это слово не слишком легковесно, — но самый страшный для Империума день со времен Исствана стал именно тем днем, когда Курланд, последний из Имперских Кулаков, наконец понял свою роль.
Привратники Сенаторума и дворцовые служители с кислыми физиономиями, небрежно одетые, стояли у лестниц, ведущих на те немногие галереи Великого Зала, что еще были открыты. Гектор Розаринд, канцлер имперского имущества, запретил употреблять воду для мытья. Курланд даже слышал, что суда хартистов вернулись к поясу астероидов и юпитерианским лунам в поисках водяного льда, но те, за исключением отдельно парящих скал, были истощены за тысячи лет до Великого крестового похода. Усталые чиновники убрались с дороги, когда Курланд вошел в Великий Зал.
