Гатлинг-бластер еще раз полыхнул и затих, только жужжал пакет стволов, а остатки башни посыпались на ярко-желтого гарганта. Вражеская машина прорвалась через лавину, на грубо намалеванной орочьей физиономии красовалась ослепительно-желтая безумная ухмылка. За ней последовали несколько еще таких же. «Децимус Ординатус» шагнул назад, и земля содрогнулась.
— После сегодняшнего дня детей Дорна может и вовсе не остаться, — произнес Тейп. Он не спорил, просто это требовалось сказать. Такие слова были важнее его самого. — Ни одна стена не будет стоять вечно, но, думаю, наследие наших отцов всегда значило больше, чем мы сами. Если Вулкан и научил меня чему-то, то... верить. Человечество выстоит — как всегда. А долг таких, как мы, обеспечить это.
Максимус выругался, поминая эйдоликский день, когда что-то невидимое, но невообразимо огромное рухнуло в пределах городской черты, достаточно близко, чтобы он почувствовал содрогание подошвами сабатонов. Стоя в воронке, он опустился на одно колено и разрядил магазин, ровным голосом говоря в нашлемпый вокс:
— Говорит командир группировки Тейн. Всем подразделениям, которые еще слышат меня: собраться у второй опорной точки и ждать...
Из башни с визгом вылетела ракета и ударила в борт передового «Поборника», попав между отвалом и гусеницей. Взрыв перевернул бронемашину, взметнулись пламя и дым, и она упала на крышу, пробив носовую часть танка, следовавшего за ним.
—...брата Агриппу! — закончил Тейн под дождем из осколков.
Его боевой брат нашел тяжелым болтером цель справа и пробил вьющийся дымовой хвост ракеты очередью зажигательных снарядов для поражения укрепленных позиций. Тейн увидел, как от окна к окну перебегает приземистый орк с пусковой установкой под мышкой. За спиной у Максимуса остатки колонны Ордена Авроры сбились в кучу за подбитым «Поборником». Сердито кричали воины, ревели моторы.
Орочий ракетометчик проломил боковую стену и выскочил в проулок как раз тогда, когда тяжелый болтер Агриппы выбил последнее окно в ряду. Он полетел вниз, цепляясь за свое оружие, словно то могло применяться еще и как прыжковый ранец, и приземлился на обе ноги в кузов ожидавшего там грузовика. Машину окатило дождем из кусков дерева и металла, и она с ревом развернулась, после чего умчалась в проулок. Только выстрелы болтеров отскакивали от заднего брызговика.
Благодаря уху Лимана Тейн уловил в шуме орочьих машин, что их бойцов подхватывают и отправляют куда- то еще. Ксеносы, судя по их ворчанию, были не в восторге, однако повиновались вожакам. Он мысленно воспроизвел карту поля боя. Чужаки стягивали силы в более узкий фронт, где-то впереди наступающих Черных Храмовников.
— Они отходят.
— Маловероятный, но предсказанный вариант, — сказал брат Кахагнис. — Наша ответная стратагема — поэтапный натиск: оттянуть Черных Храмовников и расширить фланги подразделениями Астра Милитарум. Надо снова выманить орков на нас.
Тейн ненадолго задумался, стараясь отрешиться от царящей вокруг анархии и оценить все в категориях «причин и следствий», как учили Кулаков Образцовых. Рассматривались любые вероятности. Для любого поворота событий уже был готов отдельный план.
На Эйдолике не имелось досок для игры в регицид, и никто не взялся бы тягаться с Кулаком Образцовым по части стратегических умений.
Эти орки проявили пристрастие к ложным маневрам и контратакам.
Возможно, пришло время показать им то, чего они не ожидают.
— Вулкан верил в тебя, брат, — сказал тогда Тейн.
— Он верил в нас всех. — Курланд отвернулся от окна и положил руку в латной перчатке на плечо Максимуса. Половина его лица была затемнена, словно ночная сторона планеты. —И я тоже верю. Мы бьемся до последнего. Мы — воплощение надежд человечества, и на наши добродетели равняются лидеры людей. Мы не колеблемся — ни умом, ни сердцем. — Он отпустил плечо Максимуса и беззвучно вздохнул. — Настоящая работа начнется завтра и послезавтра. Мы восстановим Империум, брат. Если однажды отыщутся Хан или Ворон, как был найден Вулкан. если пробудится Император, тогда я предпочел бы, чтобы они увидели Империум во славе, а не в отчаянии.
Я хочу, чтобы наш отец гордился нами.
— Отозвать Черных Храмовников. А потом бросить все силы на фланг Сдирателей. Даже резервы.
— В данных условиях это неподходящая стратегия, — отметил Кахагнис.
Лицо Тейна было непроницаемым, словно скала. Он смотрел на шпили и орудийные башни гигантского дворца-идола, до которого оставалось еще несколько километров. Орки знали, что Курланд внутри, и, пусть Максимус еще не погрузился в проблему настолько глубоко, они с лордом-командующим поменялись ролями. Теперь Тейн стал капканом, а Имперский Кулак — приманкой. Максимус улыбнулся бы, но это было не в его натуре.
— Цель та же самая, брат, — отозвался Тейн.
Убить Зверя.
Неважно, кто это сделает, и Максимус не собирался оставаться последним сыном Дорна.
Улланор — Горкогрод, внутренний дворец
Огрин Брокк ударил в запертую дверь. Круговые волны сине-зеленой энергии разошлись от огромных костяшек недочеловека, и психосиловое поле над преградой зашипело озоном. Брокк напряг мышцы и попытался одолеть заслон, его жилет цвета хаки намок от пота. После нескольких секунд усилий огрин убрал руку и потряс оцарапанными костяшками. Его именные жетоны и цепочки зазвенели об отполированные до блеска медали, пришитые к одежде на груди. Плазменные резаки Лаврентия тоже оказались бесполезны, как и молниевые когти Асгера.
Дверь производила впечатление недвусмысленно орочьего изделия — из толстого металла, со здоровенным замком в форме рогатой головы зеленокожего по центру. Поверх были небрежно намалеваны черно-белые диагональные полосы, местами они наползали друг на друга, образуя странный калейдоскопический узор. Однако дверь оказалась качественно подвешена и надежно заперта, а главное — защищена психосиловым полем.
Лаврентий поднял экстензор, выступавший из-под его рясы на шарнирной конечности, и постучал по двери в разных местах, словно медик со стетоскопом, слушающий шумы в груди пациента. Вокруг металлического щупа поднялись небольшие энергетические возмущения.
— Гипотеза: нанослой психосилового поля по тому же принципу, что адамантиевый внешний слой на броне «Громового ястреба» или «Лэндрейдера». — Он еще раз постучал и посмотрел, как расползаются цвета. — Поразительно.
— Его можно пробить? — спросил Курланд.
— Несомненно.
— А лично вы сможете?
— Гм. Думаю, нет. Как минимум без дальнейших исследований.
Курланд понимающе кивнул — хотя его шлем, прочно скрепленный с кирасой и наплечниками, не позволил выполнить жест как следует — и задумчиво огляделся.
Коридор состоял из того же неустановленного металла, что и дверь, прочного настолько, что ему не повредили ни молниевые когти, ни выстрел из плазменного пистолета раздосадованного комиссара. Но красочного психосилового поля на стенах не имелось. Здесь было на удивление чисто, и никаких заметных источников света или подачи энергии снаружи. Все поверхности будто лучились мягкой синевой. Рельефные пластинки и глифы отмечали двери и пересечения коридоров.
