Он завел двигатель и улыбнулся в противоположную сторону, как если бы пытался скрыть торжество.
– Но сначала на мойку?
– Само собой! Не можете же вы ездить с такими разводами на лобовом стекле! Мне-то плевать, конечно, я даже почти и не замечаю. Но.
Я не стала развивать мысль. И так любому человеку с глазами понятно, что именно «но». Если уж он только строит из себя хаотичного психопата, необязательно это делать постоянно, особенно когда никто из знакомых не видит.
⁂
Когда мы шли по офису, из отдела кадров раздавалось странное эхо:
– Любаша, ты вернулась? Счастье-то какое…
– Нет, Маргарита Семеновна, – я отвечала, не сбавляя шага. – Просто пораньше на смену приехала.
– Добрый день, Григорий Алексеевич!
И он таким же тоном реагировал:
– Добрый, Маргарита Семеновна.
– Любашенька, – с другого конца. – Ты передумала? А то новенькая Татьяна выглядит уставшей… Здравствуйте, Григорий Алексеевич!
Ответил директор и этому голосу:
– Здравствуйте и вам, Елизавета Николаевна. Это немного странно, что меня теперь замечают после уборщицы. То ли я стал незаметнее, то ли она тайно захватила власть.
И уже со всех сторон и из всех отделов полушепотками:
– Простите, простите…
– Что вы, Григорий Алексеевич! Как можно?
– Да я просто пошутил, – ответил он сразу всем громко и обратился ко мне едва слышно: – Видишь? Никто не понимает, где я настоящий, но все стараются подстроиться.
– Вижу, – со вздохом признала я. – Думаю, если вы завтра явитесь в офис в павлиньих перьях, то и этому придумают объяснение, а послезавтра так нарядятся все. Людей, выживших при нестабильности, уже ничем не напугать. А здесь всё как на вулкане, кроме зарплаты.
– Я слышу в твоей реплике упрек, – шеф улыбался.
– Так это потому, что он там есть! При всем уважении к вашим методам самовыражения!
Татьяна на самом деле выглядела не уставшей, а изморенной. Великолепная блистательная девушка за каких-то пару недель приобрела весьма болезненный вид. Директор сразу прошел в кабинет, лишь кивнув ей, я же почти победоносно констатировала:
– Что, Татьяна, несладко без моего кофе? – тут же сжалилась, поругала себя за злорадство и добавила: – Не переживайте, сейчас быстро объясню. Кстати, я теперь думаю, что он его куда-то выливает, а не пьет на самом деле. Но наша-то с вами какая задача? Правильно, изображать профессионализм! С профессионализмом у вас все окей, сейчас кофеином подкачаем.
Судя по виду, мое появление ее окончательно из колеи выбило. Но во взгляде просквозило знакомое выражение, без труда можно было прочитать что-то наподобие: «Ты что здесь забыла, выскочка?». Так ей было странно меня лицезреть, что она попросту упустила момент нашего с директором совместного появления. А то бы еще к высокомерию некрасивый подтекст добавился. Но выглядела Татьяна измученной, потому я предположила самое страшное:
– Он снова кричит и матами ругается?! – я большими глазами указала на дверь директора.
– Не совсем, – все-таки ответила она после долгой паузы. – Но я вообще не могу понять, чего он хочет.
– В смысле? – не поняла я. – Может, чтобы вы просто работали?
– Сомневаюсь! – она, похоже, была уверена в каких-то своих предположениях. – Смотрит так постоянно пристально и с каким-то ожиданием. Каждое утро подходит и смотрит! Как будто ждет, когда я в кого-нибудь другого трансформируюсь.
– В меня, наверное, – удачно пошутила я. – Да не переживайте, Татьяна! Просто выполняйте свои задачи. Знали бы вы, что тут раньше творилось, сейчас бы только радовались. Не ругается – и отлично. А рецепт кофе все-таки запишите. К вашим умениям будет просто плюсиком.
– К умениям… – она будто забыла про меня и уставилась на стопку папок. – У меня такое ощущение, что я все упускаю из виду… У меня же безупречный английский, а я сижу с переводом документа… со вчерашнего дня… Кстати, я домой уходила? Не могу припомнить…
– Ну, об этом можно у охраны поинтересоваться. Татьяна, так он взваливает на вас слишком много? Тогда дам совет – просто говорите о том, что не успеваете! Вы не поверите, как никто не верит, но Григорий Алексеевич очень уважает в людях прямолинейность! Это единственное качество, которым его можно пробрать.
Девушка вдруг проснулась, собралась и уставилась на меня совершенно осмысленным взглядом без единого признака усталости. Скривилась, а в голосе появилась энергия:
– Вы меня извините, уважаемая, но я и без ваших советов проживу. Не сочтите за грубость, – она прижала к груди ладонь, подчеркивая тем, что собирается вещать грубость от всей души: – Нет, вы действительно считаете, что уборщица может меня чему-то приличному научить? Может, сначала продемонстрируете свои дипломы – ну хотя бы справку об окончании курсов баристы?
Понятно с ней все. Я отмахнулась, не сумев сдержать назревший вывод:
– Да сдалось мне вас чему-то учить, ей-богу. Видимо, всякие Гарварды совсем разум пошатнули. Английский важнее доброжелательности, кто б спорил. Зато вы теперь очень хорошо вписываетесь в это место – как будто эволюционируете за шефом, но в скорости эволюции отстаете.
Она обиделась и уставилась в бумажку с английский текстом, сделала вид, что меня здесь нет. Тем легче. Я подошла к директорской двери и громко прокричала:
– Григорий Алексеевич, я сделала все возможное, но безрезультатно. Похоже, у нас тут такое образование, что объема жесткого диска для кофе не осталось!
– Я понял, уборщица, – ответил он тоже громко. – Спасибо за попытку. Если подождешь пару часов, пока дела раскидаю, то могу отвезти домой.
Я вся сжалась и на секретаршу уставилась. Но ту так задело мое высказывание, что она даже на двусмысленность внимания не обратила, продолжала сидеть и делать вид, что выписывает на чистый листок некоторые слова. И после этого я ответила боссу уже спокойнее:
– Не нужно, благодарю.
И царственно покинула приемную. Пусть завидует, красавица избалованная, пусть потом мучается, что шеф для какой-то там уборщицы готов таксистом работать! Не знаю уж, завидовала она или нет, а мне на самом деле не было смысла сначала ждать два часа, а потом ехать домой. Потому что моя смена через четыре часа начинается. Самое время занять подсобку и приготовиться к завтрашним занятиям. Я в офисе почти прописалась – хорошая знакомая каждому и всегда при делах, никому и в голову не придет меня из подсобки выгонять. А может, верно босс в шутку заметил – я устроила тайный переворот? Он все еще начальник, но каким-то невероятным образом и сам он, и все, кроме Татьяны, возлагают на меня надежды по разрешению мелких вопросов. Ой, что это со мной? Как будто тщеславие от кого-то подхватила. Нет, я же Любка Краснова, никогда не смотревшая на людей свысока, ко мне такая зараза не липнет!
