Я вздохнула и действительно поднялась на ноги. Она вроде уже в порядке, по крайней мере умолять полушепотком перестала. Ест с аппетитом, возможно, после уляжется спать. А у меня еще работа – никуда ее не денешь. Однако перед уходом я заявила:
– В выходные все-таки встретимся. Мне как раз делать нечего, – соврала я. – И телефон свой на бумажке напишу. Ты это, если что, звони в любое время.
Уезжала я от нее с тяжелым сердцем. Но в любом случае не могла придумать, что еще сделать. До чего ж омерзительная натура! Вляпался бы в неприятности хороший человек – ему и помогать было бы душевно проще. А с Татьяной мне почти постоянно приходилось подавлять раздражение и бороться с желанием залепить пощечину – показать, что все ее дипломы и бумажки в моих глазах ничего не стоят в сравнении с обычной вежливостью. Вот бы в беду попадали только хорошие люди, тогда нам, героям, не пришлось бы терзаться.
Вот только когда я уже закончила с уборкой офиса, снова случилось необъяснимое происшествие. Уже очень поздно раздался звонок с незнакомого номера и приглушенный шепот:
– Люба? А если мы в кино в субботу вместе сходим? – я сразу узнала Татьяну по голосу. – И это, слушай… мне почему-то стало легче. Выговорилась, наверное, вот и полегчало.
– Это от супа, – утвердила я. – Лекарство от всех болезней. Пойдем тогда в кино, Танюх, раз приглашаешь.
Собой я могла гордиться. Даже если завтра эта лучшая представительница рода человеческого меня снова быдлом обзовет, то это ее трудности, а я делаю все возможное. Пусть и через силу. Означает это, что вся чернота внутри меня не имеет никакого значения в сравнении с моими текущими решениями. Но все-таки странно… Что там вообще в офисе происходит? Ведь я работала секретарем пять дней и вообще не страдала. Не могу сказать, что там требуется что-то невообразимое, способное пошатнуть человеку разум. Григорий Алексеевич – персона непростая, энергозатратная, напыщенная и антигуманная, почему я от его ухаживаний и открестилась, но ничего такого в нем нет, чтобы его каким-то монстром провозглашать. И как же собрать все тихие позывы интуиции, чтобы они хоть к какому-то выводу привели?
Глава 12
Вот только выходные мы провели не по намеченному плану. Вначале решили посетить кафе, поскольку выбрались намного раньше начала сеанса. И там я осторожно интересовалась самочувствием Татьяны:
– Ты выспалась? Не было больше провалов?
– Да откуда же мне знать? – она ответила сначала резко, а потом сбавила тон: – Но я хорошенько подумала о происходящем. Сейчас расскажу – а ты выслушай, если есть такое желание.
Я развела руками:
– Для того я и здесь. Вещай.
Красавица наклонилась вперед, как если бы опасалась быть услышанной кем-то еще или собиралась выдавать мне коммерческие тайны – мне-то! Я сама в курсе всех коммерческих тайн мармеладной фабрики.
– Люба, – она говорила теперь медленно и выверенно. – Я все еще считаю, что у нас с тобой нет ничего общего. Сама посуди – кто ты и кто я?..
– А, так ты об этом поговорить хотела? – разочаровалась я.
– Нет! – она вскинула ладонь. – Говорю же – послушай и попытайся понять. Мы с тобой из абсолютно разных кругов, твоя работа во мне вызывает только брезгливость – на такое мог пойти лишь человек вообще без чувства самоуважения. Но! – она перебила очередную мою возмущенную реплику. – Но я выросла в состоятельной и интеллигентной семье, меня с детства обучали дипломатии – то есть не озвучивать все свои мысли, с кем бы мне ни пришлось общаться. Но я говорила тебе дикие, антидипломатические слова. Видела, что ты искренне пытаешься помочь, что вообще не обязана была мне помогать, однако говорила их. Не знаю, как объяснить, но для меня это ненормально! Противоречит всему моему воспитанию, понимаешь? Но осознала я это уже после твоего ухода – меня будто от твоей незамутненной простоты отпустило… И вспомнилось, как я училась с простыми ребятами – да, иногда считала их недостаточно статусными, но это никогда не мешало спокойно с ними общаться!
Теперь и я подалась к ней и тоже сбавила тон:
– Да что ты говоришь… Тань, это как будто что-то черное со дна души наверх ползет?
– Именно! – обрадовалась она пониманию. – Лучше и не скажешь.
Уверена, что от этого признания я побледнела. По крайней мере, холодящий ветерок по всему телу точно пробежал. Я для себя нечто подобное формулировала, но услышать от другого – это совсем иное дело. Татьяна будто свою печать на моих показаниях поставила. Вот только временных провалов у меня не было. Интересно, их действительно не было или я просто не помню?
– Со мной случилось нечто подобное, – я решила ответить искренностью. – Нет, не в том смысле, что я людей начала оскорблять… Как-то даже наоборот – возникло желание использовать людей в своих интересах. То есть как будто что-то взялось из настоящей меня, преувеличилось, а потом накрутилось тем, чего я в себе никогда не замечала. Но я с этим быстро справилась, однако… однако нельзя отрицать странность. Как ты его назвала – энергетическим вампиром?
– Кого? – Татьяна выпрямилась.
– Танюх, выкидывай свои дипломы и включай мозг! Григория Алексеевича, конечно!
– А он здесь при чем? Мы сейчас будем голословно обвинять директора в том, что сами не очень-то хорошие люди? Мистику, может, какую приплетем, чтобы уж окончательно попасть в середину фильма ужасов?
Я почесала пальцем висок. В принципе, она со своей иронией права. Не было у меня никаких доказательств, а какие и были – относятся только к мистике с нулевой научной основой. Но собиралось как-то все в кучу именно вокруг персоны нашего начальника.
– Тань, – я очень хорошо обдумала следующее предложение, – нам нужно больше фактов. Заметила, что в его кабинете вообще нет личных вещей? Думаю, что нам с тобой стоит пробраться в его дом – просто осмотреться. Может, тогда и предположения уже не будут голословными?
Она теперь смотрела на меня как на сумасшедшую:
– И что ты собираешься там найти? Людей, убитых собственными характерами?
– Не удивлюсь, если честно. Так что думаешь?
Она сложила руки на груди и покачала головой.
– До чего я докатилась… – произнесла Татьяна обреченно. – Думала, что общаться с уборщицей – это дно. Но оказалось, что я общаюсь с преступницей!
– Ты опять поддаешься этой силе!
– Нет. Это уже разум, а не черные пятна. Люба, ты себя послушай – неужели ты всерьез собралась пробраться в чужой дом?
– Ну не в полицию же с таким заявлением идти!
– Понятное дело! – рассмеялась она. – Никуда идти не надо. Поговорили – полегчало – живем дальше. А то сейчас сами накрутим себя до уголовного срока.
Сложно не согласиться. Но интуиция уже никак не хотела успокоиться и улечься на причитающееся ей место – странно это все, попросту странно! И будто бы меня уже не касается… Но ведь я не тот человек, который проходит мимо, если его чужая беда не касается. Сама Татьяна своим отклонениям большого значения не придает, но я все еще слышала в голове ее тихие мольбы: «Спасите меня». Такое будет повторять человек, которому вообще не нужна помощь?
