Я уже заходила в лифт, когда расслышала:
– Дуй за ней, хоть какой-то толк от тебя будет. И маякни мне, если попадет в опасность. С таким бойким характером она рано или поздно вляпается…
Конца фразы я не расслышала и закатила глаза к потолку. Это он по телефону с кем-то или опять с воображаемым собой? Вот только в описании как-то запросто угадывалась именно моя персона. Но за мной никто не пошел – и то славно.
Глава 15
За мной никто не пошел, но легкое оцепенение с плеч так и не стряхивалось. И разумный страх настиг меня много позже, когда я уже отстраненно со стороны представила, что натворила. И как я избежала проблем только по той причине, что за Григорием Алексеевичем вообще не замечено привычных шаблонов поведения: застал дома постороннюю – усадил обедать, будто именно так в любой ситуации и поступают обычные люди. Он с самого начала виделся мне всяким, но только не обычным.
Особенно сильный озноб прошиб после резонных слов Татьяны, которой я вкратце рассказала содержание предыдущей главы по телефону:
– Открыто признает, что общение с ним меняет людей в худшую сторону, и самому себе говорит: «Не путайся под ногами»? От последнего особенно несет биполярочкой. Ничего-то ты, Люба, важного не узнала, а я так на тебя рассчитывала! Но все-таки к выводу привела – сегодня же пишу новое резюме и начинаю искать другую работу. Ну их, эти временные провалы.
– Правильное решение! – похвалила я, хотя сама к тому же все еще не пришла – не иначе, плохое во мне связано как раз с ненормальной храбростью на грани самоуничтожения. – Только до четверга не увольняйся, Тань!
– До четверга и не выйдет. Но почему?
С тяжелым вздохом я закончила рассказ о своей эпопее:
– Да как-то так получилось, что я сама ему встречу назначила – то ли свидание, то ли очередной взаимный допрос, еще не определилась. А мне тоже требуется время собраться с мыслями! Потому ты утром в четверг шефу скажешь, что я звонила и просила меня очень извинить – занята в институте по горло. Перенесем встречу на следующее тысячелетие, я как раз немного освобожусь.
– Сделаю, – уверила она. – И, похоже, что ты оказалась в большей опасности, чем все мы. Так что будь осторожна, Люба! Терпеть тебя не могу, но переживаю.
– Спасибо. Вот именно с осторожностью у меня в последнее время какая-то беда. Еду домой медитировать и приводить мозги в порядок.
– Йога или тибетские дыхательные практики? – Таня заинтересовалась.
– Генеральная уборка! Попробуй – очень помогает.
Вот только я соврала, себя же подбадривая, – уже не помогало ничего, даже самые любимые занятия. Разум все шептал о чем-то неразборчиво, а нутро подкидывало ему еще пищи для размышлений. К примеру, дверь эта – чего она ко мне прицепилась? Открытая снаружи и запертая изнутри. Фокус какой-то, Григорий Алексеевич хотел меня впечатлить ловкостью рук? Я готова была думать о нем сколь угодно плохо, но только не представлялось, что он будет производить на дам впечатление дешевыми фокусами. А самое худшее – я готова была о нем думать сколь угодно плохо, лишь бы не прекращать о нем думать.
Снова отправиться к пьянчугам и устроить им легкомысленный опрос уже со своей стороны? Может, они о Грише узнали нечто, что мне до сих пор неизвестно? Уже затемно я на это решилась. Страха эти безобидные маргиналы вызвать не могли, они в самом худшем случае умеют пьяную песню затянуть – на чем и заканчиваются все их преступные намерения. Но оказалось, что сегодня им решили испортить настроение. Я и к лавочке подойти не успела, как расслышала нервный крик – женщина в халате и накинутом сверху пуховике отчитывала того, что помоложе:
– Совсем совести нет! Да когда ж ты уже пропьешься?! А, так вы тут еще и с бабами время проводите? – она указала грозным подбородком на меня. – Совести нет! А с виду такая приличная девушка!
Я ничуть не разозлилась, хотя последнее непосредственно мне было адресовано. Но женщину эту понять прекрасно могла: окажись я на ее месте, когда муженек любой вечер предпочитает проводить в кругу выпивох, а не с семьей, я бы совсем другими словами выражалась. И уж точно бы не обрадовалась, что муженек тут еще и женскую компанию себе отыскал, а не только безобидный треп о сугубо мужских трудностях. Она не на меня злилась – она на всю свою неудавшуюся семейную жизнь злилась. И лучшее, что я могла бы сейчас сделать, – подойти и заявить, что я просто мимо проходила, а ее супруг если с кем и изменяет, то только с горлышком от бутылки. Пусть хотя бы из-за этого нервы себе не треплет.
И вот в этот момент произошло необъяснимое – буквально на следующем шаге и произошло: у меня нога вперед не двинулась, как если бы ее кто-то держал, ухватив за лодыжку. От неожиданности я едва не упала. Но женщина из того сделала другой вывод:
– Ты уже набралась?! Какая прелесть! Надо будет с Марьиванной переговорить, кому она жилье сдает!
Выглядела женщина разъяренной. Она направляла на меня свое раздражение, расходясь в этом бесцельном порыве, и действительно может сообщить с преувеличением моей хозяйке – здесь все друг с другом знакомы. Меня же беспокоило иное. Попыталась сделать шаг другой ногой и ощутила те же невидимые путы. Уставилась на свои ноги – со стороны это должно было выглядеть, будто я разглядываю башмаки.
Опомнилась, выпрямилась и сказала строго – следовало прекратить этот крик, потому что у меня тут своих проблем, как выяснилось, предостаточно:
– Да не набралась я. Устала на работе. Вот и вышла попросить, чтобы тише себя вели.
Женщина посмотрела почти виновато и вновь закричала на мужа:
– Слыхал? Не только мне жизнь поломал, но и всем, кто поблизости живет! Совсем совести нет! А ты чего пялишься, дядь Жора, сейчас и тебе достанется!
Я же отступила назад – и на этот раз никаких препятствий не почувствовала. Уже в своей комнате шагала туда-сюда и больше ничего странного не наблюдала. Тогда что это было на улице? Мелкий конфликт не в счет, он через полминуты забылся.
Не то чтобы я придумала какое-то исчерпывающее объяснение… Единственное, в чем я была уверена, – мне не показалось. Мои ноги просто не шли ближе к ругающейся женщине, зато были готовы идти куда угодно еще. Быть может, действительно, просто устала? Точно, Татьяна устала до провалов в памяти, Елизавета Николаевна устала до адюльтера в боссовом кабинете, а я устала до непослушных ног? Не слишком ли мы все уставшие, работницы мармеладной фабрики? Вирусная усталость, передающаяся через сплетни?
Как раз на четвертой успешной попытке шагнуть туда и обратно, раздался звонок телефона, который вывел мое изумление в апогей.
– Просто так звоню, уборщица, – говорил мобильник голосом Григория Алексеевича. – У тебя все в порядке?
– А с чего вдруг у меня должно быть что-то не в порядке? – ответила вопросом на вопрос, хотя втайне надеялась в его словах и получить такую нужную разгадку.
