Выбирая из трех довольно адекватных вариантов, я сразу после звонка сорвалась на мармеладную фабрику – выбрала самый неадекватный путь. Тем и горжусь, на самом деле. Отвага и полное отсутствие предсказуемости – это все, что я могу назвать оружием. Пусть мне информацию предоставляет тот, кто ею в большей степени обладает. Ну и хотелось убедиться, что Татьяна в данный момент не рыдает на широкой груди в дорогом пиджаке, выдавая все подробности моих намерений.
Она, к счастью, не рыдала. Но выглядела встревоженной:
– Люба, ты зачем здесь?
– Хочу сварганить моему бойфренду кофе и позвать на свидание, – успокоила я. – А ты как поживаешь? Давно не виделись!
– Плохо поживаю, – призналась Татьяна шепотом. – Но пока держусь.
– Молоток! Так он у себя?
– Занят с отчетностью. Подожди немного, я сообщу о твоем приходе.
– Еще чего! Невеста не сообщает о визитах – невеста врывается и убеждается, что в рабочее время ей не изменяют!
– Вон оно что… – Татьяна принимала любое мое решение и проникновению в логово зла не препятствовала.
Я распахнула дверь и смутно обрадовалась приветливому взгляду:
– Уборщица? Я думал, что ты будешь переваривать дольше.
– А я быстрая, Григорий Алексеевич. По крайней мере, до меня успело дойти, что последнее свидание не удалось. Повторим?
– С удовольствием. Если ты перестанешь называть меня «Алексеевичем».
– С удовольствием, – я дотошно придерживалась его же тона. – Если ты перестанешь звать меня уборщицей.
– Кажется, мы это уже проходили, – он улыбнулся шире.
– Кажется, не все из нас настолько быстрые, чтобы схватывать на лету, – парировала я.
– Твои адаптивные способности потрясают! – непонятно за что похвалил меня монстр. – Так когда свидание? Я хочу зарезервировать столик.
– Никаких столиков! – я вскинула руку. – И никаких амулетов. Давай уже начнем по-человечески, а не как все эти богатенькие пижоны.
– Я и есть богатенький пижон, не забыла?
– О, а я-то было решила, что ты намного больше, – я тоже растянула губы в улыбке. – Сегодня и начнем. Заканчивай с делами, а я тебе пока бодрящего месива наколдую. Лучше жри его, чем людей.
– Как вежливо!
Я на развороте замерла и снова обернулась к нему с улыбкой:
– Гриша, я мало что понимаю в ситуации, кроме одного – ты от меня ждешь далеко не вежливости.
– Чего же я жду?
– Вот это и выясним, когда по-человечески начнем.
– Какой ужас – ты мною командуешь! – деланно возмутился он. – Осторожнее, Любовь, я абсолютно точно не отношусь к мужчинам с положительным характером.
– Помню-помню. Самец, которых мир еще не знал. Мурашки по спине от предвкушения.
Мой запал на этой фразе и иссяк, хотя продержалась я отлично. Но это ж сколько потребуется силы воли и энергии для постоянного поддержания той же демонстрации беззаботности? Однако в прорубь не ныряют с сомнениями. И не ныряют медленно и аккуратно, рассчитывая собственные силы. Помимо того, на мне лежала ответственность – если я союзникам не покажу, как ныряют в прорубь, то смогу ли от них требовать того же?
⁂
Беспокоясь о глобальном, я упустила из виду мирское: вышло так, что я сама мужчину на свидание позвала, причем обрубив его вариант времяпрепровождения. А значит, и программу мероприятий я вынуждена составлять сама. Как забавно устроено мироздание: вроде мир спасаешь, а должен думать о каких-то банальностях. Но иначе не получится, ведь для хорошего допроса нужна подходящая обстановка и, как минимум, два полицейских: хороший и плохой. Из меня вышло бы только полтора хороших полицейских.
– Татьяна, до конца дня меня не будет, – раздался голос директора в приемной, пока я возле окна придумывала стратегию. Он развернулся и закончил мне в спину с явной улыбкой: – Надеюсь, что не будет. Любовь, я готов.
– К чему? – переспросила по инерции, подсознательно ожидая от него услышать дельную подсказку о плане свидания.
– Сказал бы, что к Любви, но прозвучит двусмысленно. Обожаю двусмысленные формулировки!
– Кто бы удивлялся. Ладно, поехали. Только не на твоей машине!
– То есть мы никуда не спешим? – он, похоже, немного расстроился.
– То есть я не спешу в ад, – поправила я, случайно перефразировав опасения Василия. – Ты бывал в метро?
В метро мужчина, похоже, бывал неоднократно – по крайней мере, не растерялся и лишь слегка кривился от скоплений человечинки. Решив, что это может служить неплохим началом допроса, я с того и начала:
– Тебе, похоже, здесь не нравится?
– Отнюдь, – он занял свободное место в вагоне. Я присела рядом. – Раньше даже специально спускался сюда для подзарядки. Но предпочитаю часы пик – пихнешь кого-нибудь локтем сзади и аккуратно отступаешь. В идеальном случае обеспечены крики на несколько минут вперед.
– А, понятно, паразит.
– Твои комплименты все еще приятно радуют, Любовь.
Но я говорила беззлобно – пыталась разобраться:
– Да я в том смысле, что ты эмоциональный паразит, это мы уже и так выяснили. Мне вот интересно, Гриш, а как часто я сама бывала жертвой?
– К сожалению, нечасто. Ты легко раздражаешься, но и легко гасишь раздражение. Выплескиваешь его самым быстрым путем и живешь дальше. Реши я сесть только на эту диету, то давно умер бы с голоду.
– Удивительно, – я задумчиво качала головой. – А с моей стороны видится, что я в твоем присутствии постоянно злюсь.
– Зачем ты об этом спросила? Хотела спасать других, жертвуя собой?
Я даже вздрогнула – насколько точно он уловил мою недавнюю мысль. И признала:
– Рассматривала этот вариант на самый крайний случай. Не то чтобы я считала себя какой-то отмороженной героиней, но что-то такое во мне есть – желание все исправить, любой ценой.
– Видимо, самое главное, что ты хочешь исправить, – меня?
Он обескураживающе искренне и открыто улыбался. К счастью, рядом с нами не сидели пассажиры, а то такой диалог мог бы их заинтересовать.
И я беззастенчиво улыбнулась и кивнула, подключая к разговору немного флирта:
– А у меня получится?
– Нет, – он ответил спокойно и однозначно. – Можно изображать из себя кого угодно и как угодно долго, если это приносит прибыль. Но природу не изменишь.
Я наклонилась к нему почти вплотную, чтобы следующую фразу точно никто вокруг не смог уловить:
– Кто ты, Гриш? Ведь есть какое-то название этой твоей природы?
Он демонстративно – вот прямо с конкретной наглостью – перевел взгляд на мой рот, задержался на нем, подчеркнул беспробудную самоуверенность, а потом неспешно поднял взгляд снова на глаза. И сказал так, будто только что не пытался меня сбить с толку, а последний вопрос нагло проигнорировал:
