В любом случае хуже не будет.
Я моментально привожу стрелки в нужное положение. Поворачиваю сперва секундную, потом минутную, потом часовую. Хочется верить, что не слишком важно, в каком порядке их располагать, и главное заключается только в том, чтобы в итоге положение совпало.
Щелчок. Еще один. И еще.
– Сработало, – говорит Демьян. – Я нашел что-то.
Он достает совсем мелкий предмет. Темный, прямоугольной формы. Показывает мне. Похоже на флешку. Стоп, это и есть флешка.
– Готов поспорить, Нестеров успел перенести сюда весь свой архив.
– Но он забыл рассказать как обезвредить бомбу, – чуть не взвываю от отчаяния.
– Сказал и это. Он же сказал код.
Демьян подходит ко мне, опять изучает механизм.
– Держи, – вручает флешку, буквально вкладывает в мою, чтобы было удобнее разобраться во всем.
– Подожди! – восклицаю я. – Именно так он и сказал. Держи. Точно! Именно это слово. Держи!
Цифры на экране продолжают изменяться в сторону убывания. Их ничем не остановить.
– Что держать, – бормочу я. – Что же здесь можно держать?
3.10, 3.09, 3.08.
Демьян зажимает стрелки. Надавливает в самом центре.
3.07, 3.07, 3.07.
Дисплей замирает. Больше ничего не меняется. И в тот же момент крышка, закрывающая ход в погреб, поднимается.
– Мы спасены! – радуюсь я.
Но Демьян даже не улыбается.
Он отпускает стрелки.
И все тут же возвращается на круги своя. Цифры опять начинают меняться.
3.06, 3.05, 3.04.
Грохот – опять закрывается ход в погреб.
– Господи, – роняю сдавленно.
– Кто-то должен держать механизм.
Демьян снова зажимает стрелки.
Миг – проход опять открыт.
Цифры застывают в момент.
– Уходи, – приказывает Демьян.
– Я не оставлю тебя.
– А нашего ребенка? – спрашивает холодно. – Давай, быстро. Двигай отсюда.
– Демьян…
– Я тоже не намерен погибать. Я не самоубийца.
– Но как…
– Я дам тебе время выбраться. Поднимайся и уходи подальше отсюда. Минут двадцать тебе хватит?
– Конечно.
– Когда ты уйдешь достаточно далеко, я тоже попробую выбраться.
– Проход закроется снова.
– Я его открою.
– Демьян, я…
Он притягивает меня к себе одной рукой, за талию, прижимает вплотную, и впивается в губы таким поцелуем, от которого перехватывает дыхание.
– Я люблю тебя, – выдыхает прямо в мой рот.
– Демьян, – слезы бегут по щекам, и я не в силах остановить эту истерику.
– Иди. Прошу тебя. Иди.
Я прижимаюсь к нему крепче, вдыхаю его аромат полной грудью, а после разрываю объятья и бросаюсь на выход. Не оборачиваюсь. Просто несусь вперед. Если я хоть раз оглянусь назад, уже не сумею выбраться. Я вернусь и наплюю на все. Даже на свою жизнь. На жизнь нашего ребенка.
Но я стараюсь быть сильной. Я двигаюсь дальше. Поднимаюсь по лестнице наверх, покидаю дом, крепко сжимая флешку в ладони, пробираюсь через лес в сторону дороги.
Я считаю секунды. Минуты. Мгновения.
Боже, помоги ему выбраться. Дай нам шанс. Пожалуйста. В последний раз. В этот единственный раз. Шанс на искупление, на исправление всех прошлых ошибок. Демьян способен не только на жуткие поступки. Он может гораздо больше. Позволь ему совершить добрые дела. Позволь перекрыть все причиненное им зло. Хотя бы постараться.
Нельзя исправить все. Нельзя вернуть отнятую жизнь. Ничто не искупить причиненную боль. Грехи никуда не исчезнут. То, что уже сделано, изменить нельзя.
Но можно сделать что-то еще. Всегда. Можно попробовать. Вину не загладить. Однако даже сокрушительную силу реально использовать во благо.
И я верю. Верю в нас. Верю в Демьяна.
Если бы только я могла вернуться назад, вырвать его из лап неминуемой смерти, рискнуть собственной жизнью, отдать свою плоть и кровь за него.
Но я не могу. Я больше не решаю сама за себя. Я давно не одна. Я не могу рискнуть жизнью нашего ребенка. Пусть меня и тянет обратно.
Я все-таки замираю, останавливаюсь. Да только обернуться не успеваю. Нет никакой возможности. Оглушительный взрыв заставляет меня упасть вниз, на сырую землю, на влажную траву, на колени, согнуться, уткнуться лбом в до сих пор жутко вибрирующую почву.
Еще один взрыв. И еще один.
Я повинуюсь рефлексу и зажимаю уши руками. Вздрагиваю всем телом, сжимаюсь, стараюсь не думать о том, что произошло.
Реальность подрагивает и расплывается.
Теперь я боюсь оборачиваться. Дико боюсь, до одури, до жути, до помутнения сознания. Что если Демьян не успел выбраться?
Боже мой.
Если бы успел, он бы уже был здесь. Он бы обнял меня. Он бы…
Я мелко дрожу, обнимаю себя руками, сдавленно всхлипываю.
После таких чудовищных взрывов никто бы не выжил. Не было там никаких шансов. У Демьяна оставалось три минуты, чтобы пробить проход наверх голыми руками. И даже ему с его невероятной силой, такое не осуществить. Крышка очень крепкая, с виду деревянная, но грохот был такой, точно упал железный заслон.
А вдруг отсчет времени пошел еще быстрее?
Я закрываю рот ладонью, я хочу заорать, но не позволяю себе. Черт. Это может повредить ребенку. Нельзя держать эмоции в себе. Нельзя…
Я должна вернуться. Я должна посмотреть, что там, как там. И вообще, я должна. У меня нет другого выбора. Я обязана найти Демьяна, даже если он мертв.
Приподнимаюсь, еле держусь на ногах.
И тут горячее тело врезается в меня, сильные руки обхватывают мои плечи, разворачивают.
Я задыхаюсь.
– Демьян, – шепчу в его губы, когда он меня целует.
Демьян. Живой. Мой. Настоящий.
Я обнимаю его так сильно, как будто хочу переломать кости.
– Тише, фея, – говорит он, отрываясь от моего рта. – Ты и так мне хребет выкручиваешь.
– Демьян, – повторяю его имя снова и снова, не могу остановиться. – Демьян.
– Чтоб ты всегда была так рада меня видеть, – хмыкает. – Флешку не потеряла?
– Нет, – показываю ему предмет. – Но как ты сумел выбраться?
– Как всегда, – показывает стесанные в кровь кулаки. – Пробил себе путь.
– Нам нужно в больницу, – накрываю его изуродованные руки пальцами, покрываю их поцелуями.
