Вдыхаю и выдыхаю. Сквозь боль. Всхлипываю, отворачиваюсь, утыкаюсь лицом в угольно-черную подушку. Рыдаю. Кровь опять идет через нос. Опять закашливаюсь, сглатываю.
Он убьет меня. Поймет и убьет. Ему не нужна такая как я…
А может не заметит, не догадается?
Демьян отстраняется. Резко, с диким рычанием. Отпускает, покидает мое тело.
– Ты что, – хрипло произносит он. – Ты что… девочка?
Нервно смеюсь.
– В каком смысле?
Он погружает пальцы в мое лоно, вынуждая вскрикнуть и содрогнуться, методично исследует, ощупывает, после вынимает, обтирает о мои бедра.
– Кровь, – заключает мрачно.
Отползаю чуть назад, рассматриваю красноватые полосы на бледной коже.
– Ну и? – вызывающе хмыкаю. – Ты просто порвал меня. Доволен?
Демьян накрывает мою шею ладонью, поглаживает, слегка надавливает большим пальцем на горло.
– Я хочу услышать правду, – говорит он. – Это первый раз?
– Да.
– Принца ждала?
– Палача.
Демьян проводит боковой стороной ладони по моей скуле. Щурюсь и дергаюсь от болезненной вспышки.
– Я сломала нос.
Он тут же перемещает пальцы, изучает главный источник боли.
Я захожусь в истеричном вопле, стараюсь вырваться, избежать контакта. Но меня отпускают лишь когда осмотр завершен.
– Ничего, заживет, – холодно заявляет Демьян.
– За… живет?
– Легкий ушиб.
– Легкий?!
Я задыхаюсь от возмущения. Слезы льются из глаз, градом струятся по щекам. Моргаю часто-часто, стараюсь успокоиться.
– Нужен врач. Пожалуйста, пусть специалист…
– Я справлюсь лучше любого врача, – обрывает Демьян.
Он срывает остатки платья, обхватывает меня, перебрасывает через плечо, выносит из спальни, идет по коридору.
Я мигом забываю о своей травме, даже про боль забываю. Тело не ломит, внутри не саднит.
Лечебный эффект очевиден.
Я вижу подсохшую кровь на полу. Ее совсем мало, лишь пара клякс да тонкая дорожка размазанная по темной поверхности.
Демьян поднимается по лестнице. Вот тут уже более заметные следы. Одна ступень почти полностью залита чем-то вязким. Темное на темном, практически сливается.
– Что ты собираешься делать со мной? – спрашиваю тихо.
– Сперва отмою.
– А потом?
– Потом оттрахаю.
– Но я же… я…
Замолкаю, ведь не удается подобрать подходящие слова.
Демьян относит меня на второй этаж, направляется в сторону душа. Похоже, и правда собирается искупать.
Несколько капель крови срываются вниз. Расползаются, смотрятся контрастно. На белом ничего скрыть нельзя.
Он заталкивает меня в душевую кабину, ставит у стеклянной стены, но лишенная его поддержки и опоры, я безвольно сползаю вниз, на дно.
– Сосать умеешь?
Демьян снимает брюки, стягивает футболку, отбрасывает одежду подальше, разувается.
– Знаешь, как брать в рот?
Я смотрю на него снизу вверх. Вздыбленный член покачивается, устремляется в потолок. Мошонка гладко выбрита, яйца кажутся огромными. От одного вида этого гиганта становится больно. И жарко. Горячо до такой степени, что пальцы на ногах поджимаются.
– Я ничего такого не… пробовала.
– Я уже понял.
– Ты убьешь меня?
– Не сегодня.
Он смеется.
Действительно смеется. Искренне, по-настоящему.
Это настолько неожиданно, что я тоже улыбаюсь, губы невольно растягиваются, наружу прорывается истеричный смешок.
– Я думала, ты не будешь возиться с девственницей.
– Не буду.
Демьян заходит в душ, а я вжимаюсь в стекло. Отшатываюсь, повинуясь глубинному рефлексу.
– Тогда… как? – спрашиваю тупо.
– Ты больше не девственница.
Он включает воду. Делает еще шаг и встает под мощные струи.
Я не могу удержаться. Разглядываю его. Откровенно, нагло, сама не отдаю отчета в том, почему так поступаю, почему меня настолько сильно и неудержимо к нему тянет, влечет прямо в жерло вулкана.
Он дикий. И опасный. Хищник. Голодный, готовый в любой момент сорваться и растерзать на куски.
Я чувствую. Он способен разорвать на части. Просто ради развлечения. Не в качестве наказания. Для наслаждения.
И все же велик соблазн приручить зверя.
Я наблюдаю за тем, как кровь смешивается с водой. Я не сразу понимаю, что это не моя кровь.
– У тебя хороший удар, – говорит Демьян.
– Самый странный комплимент, который я слышала.
– Это не комплимент.
– А что?
– Факт.
Он наклоняется, обхватывает меня за плечи и поднимает. Грубо, резко. Даже голова кружится.
Теперь мы оба стоим под тугими струями воды.
Жмурюсь, невольно морщусь нос и тут же взвизгиваю от очередной болезненной вспышки.
Губы дрожат, пальцы трепещут. Я чувствую не только ужас. Отнюдь не ужас.
Пламя щекочет бедра, разум дымится. В низу живота зреет возбуждение. Пагубное, предательское. Незваное, непрошенное.
Я выгибаю спину, пробую ускользнуть.
– Нельзя, – лихорадочно мотаю головой. – Нельзя так сразу.
– Не хочешь?
Я бы и рада солгать, но не выходит.
– Нельзя, – заявляю твердо.
Он резко отстраняется.
А я проклинаю себя. За слабость, за оцепенение. За желание убить, лишь бы только вновь ощутить его прикосновения.
Он склоняется надо мной, не касается, шепчет на ухо, мигом заглушая шум воды, заглушая абсолютно все посторонние звуки:
– Возможно, тебя возбуждает то же самое, что и меня?
– Что? – как завороженная повторяю в тон ему.
– Насилие.
Его пальцы смыкаются на моем запястье, тянут вверх, заставляют накрыть ладонью свежую рану на его голове.
Дергаюсь, пытаюсь освободиться, хныкаю.
– Нет, я не…
Он хочет, чтобы я ему подыграла? Была такой же больной? Ненормальной?
– Прости, я не… не завожусь от такого.
– А от чего заводишься?
– Не знаю.
Он отпускает меня.
