– Привыкай.
– А если не привыкну?
– Плохо.
– Почему?
Он молчит.
А я хочу заорать.
Почему?! Господи, почему его короткое и сухое «плохо» пугает намного больше чем открытые угрозы изощренных пыток?
– Успокойся, – говорит Демьян, достает из тумбы небольшую баночку, откручивает крышку. – Я не собираюсь тебя убивать.
– Не сегодня? – шутка выходит не слишком удачной, а мой голос предательски срывается.
Он опускает указательным палец в баночку, потом склоняется надо мной, осторожно смазывает нос. Странный болотный запах мигом забивает ноздри.
Морщусь, кривлюсь.
– Терпи, – произносит Демьян. – Поможет.
И я не уверена, что понимаю к чему это заявление относится: к ушибу или ко всей нашей истории.
Завершив процедуру, мой Палач покидает комнату.
⁂
Я просыпаюсь от тянущей боли в животе. Переворачиваюсь на бок, подтягиваю колени к груди, сворачиваясь в позе эмбриона. Действую неосознанно, стараюсь унять неприятные ощущения. Сначала мне кажется, что начались критические дни. Чувство именно такое. Поясницу ломит, внутри что-то скребется и ноет. Лоно наполняет болезненная тяжесть.
Я медленно поднимаюсь с кровати, иду в ванную, осматриваю себя.
Нет, все в норме, ничего необычного. Да и для месячных рановато.
Захожу в душевую кабину, открываю кран. Теплая вода помогает снять напряжение в теле. Мне по-прежнему больно, но это все терпимо.
Вспоминаю, как Демьян трахал меня здесь, подхватил под ягодицы, вбил в стену и вставил гигантский член внутрь, вогнал до самого основания. Странно, что он ничего не повредил там. У него громадный агрегат, исполинский. Такой порвет в момент, даже не заметит.
Я закусываю губу, утыкаюсь лбом в стеклянную стену.
Мышцы сокращаются, судороги сводят самое естество.
Мне и горько, и сладко. Жутко, страшно. До дрожи, до ледяного озноба. Горячая вода никак не спасает. Не согревает, не унимает трепет.
Это ненормально. Извращенно. Противоестественно.
Почему я так сильно хочу его? До сих пор. Сквозь боль. Что со мной происходит? Я мазохистка?
Ладно, сперва повелась на его впечатляющую внешность. Высокий, огромный, мускулистый. Он невольно приковывает внимание. Ему даже делать ничего не надо, достаточно войти в комнату. Остальные мужчины мигом перестают существовать, становятся серой и пустой, бессмысленной массовкой.
Но теперь… я вижу его. Настоящего. Пусть не знаю всей правды. Пусть не успела добраться до сути. Однако и легкие штрихи о многом говорят.
Бежать. Вот единственный разумный вариант.
Усмехаюсь.
Если бы это было так просто, меня бы уже и след простыл.
Или нет?
Пожалуй, некоторые вопросы лучше оставлять без ответа.
Завершаю процесс купания, привожу себя в порядок, опускаюсь на первый этаж.
Повсюду царит идеальная чистота. Пол выдраен до блеска. Ни единого пятнышка, никакой крови. Все стерильно. Как в операционной.
Демьян уже ушел. Он покидает дом рано утром. Сегодняшний день не стал исключением.
Я обхожу комнату за комнатой, пытаюсь понять, как отсюда выбраться.
Возможно ли это вообще?
Я не надеюсь на успех, но мне необходимо заняться хоть чем-нибудь полезным. Вполне закономерно, что я не обнаруживаю ничего нового.
Конечно, нужно сосредоточиться на Демьяне, больше о нем узнать. Но как? Он не слишком разговорчив, а вокруг суровый минимум информации.
Интерьер выглядит довольно аскетично. Абсолютно все черное. Что мебель, что техника, что отделочные материалы.
Люди не рождаются такими. В его прошлом скрывается нечто страшное. Глубинный конфликт. Трагедия. Травма.
Можно любить черный цвет, предпочитать темные тона, но окружить себя этим со всех сторон, не позволять иных вкраплений – настоящая патология.
Белый цвет. Кровь. Наряд невесты.
Все это его возбуждает. Части одного фетиша. Все это как-то связано.
Но я не способна разобраться, дойти до сути, ведь подсказок совсем мало.
А он едва ли начнет сыпать признаниями, изливать душу.
Когда я пойму, что его так сильно покалечило, тогда и сумею на этом сыграть, обратить против него самого.
Требуется время.
Я должна стать для него особенной, важной. Не просто шлюхой, которую можно разложить в любой позе и оттрахать. Я должна подсадить его на свое тело как на наркотик, и при этом не допустить пресыщения, не позволить передозировки.
Трудная, почти невыполнимая задача. Особенно в текущих условиях. Ему нет нужды меня добиваться. Мне некуда ускользать. Мои карты разложены на столе. Мои карты биты. Никакой интриги.
Я рассматриваю свое отражение в зеркале и прихожу к неутешительным выводам. Распухший нос – не самая большая проблема. Уродливый гардероб – вот над чем стоит потрудиться. Безразмерная футболка и спортивные штаны.
Я выгляжу отвратительно. Хотя у моего мучителя весьма специфический вкус.
Наверное, надо отыскать то окровавленное платье, однако от одной мысли о том, чтобы вновь его надеть, меня потряхивает.
Я провожу день за учебой, зубрю новые слова, разбираю правила. Это отвлекает. Я располагаюсь у себя в комнате, по привычке. Раскладываю книги на столе, усиленно штурмую английский язык.
Если я постоянно буду думать о Демьяне ни к чему хорошему это не приведет. Нельзя зацикливаться.
Мне нужно какое-то укрытие. И раз я не могу нигде запереться, не могу спрятаться, остается скрываться в чертогах собственного разума.
⁂
Демьян приходит под вечер. Чуть раньше обычного. Я слышу звук открываемой двери, тяжелую поступь в прихожей. Никак не реагирую. Не спешу спускаться на первый этаж. Переворачиваю страницу учебника, делаю несколько пометок, грызу карандаш.
Я надеюсь отодвинуть момент нашей неизбежной встречи подальше. Я по-прежнему понятия не имею как нужно действовать. Я ощущаю себя глупой и слабой, сопливой девчонкой, которой никогда не светит выбраться из западни.
Я пытаюсь сосредоточиться, но ловлю себя на том, что перечитываю одно и то же предложение, не продвигаюсь ни на миллиметр.
Буквы пляшут перед глазами, из носа срывается несколько капель крови. Падают прямо на страницы, расползаются багровыми кляксами.
Шмыгаю носом, запрокидываю голову назад, сглатываю.
Я слышу как Демьян готовит ужин. Открывает и закрывает холодильник, нарезает что-то на разделочной доске. Благодаря отсутствию дверей на втором этаже здесь не самая хорошая звукоизоляция.
