Никакого давления. Легкий, едва заметный надрез.
Не рой яму другому. Если берешься за оружие, то не позволяй использовать это оружие против самого себя. А если ты слишком слаб, чтобы сражаться, то не стоит даже пытаться.
Зрители наблюдают за происходящим, затаив дыхание. Я чувствую их живой интерес. Их жажду.
Отовсюду доносится рокот возбуждения.
Я отпускаю парня, но прежде чем он успевает понять в чем дело, я вгоняю лезвие в его глотку. Целиком. Одним ударом. Его же собственной рукой.
Он дергается, хватается за горло.
Я тяну его за волосы, открываю для всех максимальный обзор. Я знаю, что над рингом висит огромный экран, где транслируется каждое мгновение происходящего. Я знаю, что по обе стороны от центра есть еще два точно таких же экрана.
Никто не пропустит это представление, все жадно впиваются взглядами.
Я забираюсь пальцами внутрь, в надрез, оставленный лезвием, сдавливаю жилы, добираюсь до позвонков, стискиваю.
Я вижу, как гаснет свет в глазах моего соперника, как они стекленеют. Это невероятное, непередаваемое ощущение.
Человек истекает кровью в моих руках. И это далеко не первый раз.
Я чувствую умиротворение. Будто вся его сила, вся его жизнь перетекает в меня, наполняет зарядом энергии.
Это лучше секса.
Я знаю, что никогда не смогу от этого отказаться, но мне и не потребуется. Если ты умеешь делать что-то очень хорошо, то грех отказываться от своего таланта.
Верно?
Николай будет доволен моей работой.
Что значит жизнь или смерть какой-то неизвестной ему девчонки на фоне этого? Теперь каждый захочет опять посетить клуб, получить особое приглашение.
Приток новых клиентов обеспечен.
Вести разлетятся по городу, дополнятся слухами и сплетнями. Люди польют рекой, их будет не остановить.
Я усиливаю хватку.
Тело соперника содрогается в конвульсиях. Напрягается и обмякает. Импульсы становятся все слабее и слабее.
Хруст позвонков точно сигнал.
По залу проносится встревоженный шепот. Желать смерти и лицезреть исполнение этого желания – абсолютно разные вещи. Не все к этому готовы. Некоторым нужно дозреть.
Я отпускаю соперника.
Он падает на пол как выпотрошенное животное. Кровь заливает ринг. Несколько секунд и раздаются аплодисменты.
Раунд завершен.
Я окидываю взглядом беснующуюся толпу за оградой. Ловлю себя на том, что ищу здесь ее. Свое недавнее приобретение.
Глупо. Как бы она сюда попала? Как бы смогла выбраться из моего дома? Это нереально.
Но раздери меня черт, как же сильно я хочу сейчас увидеть ее глаза. Чистые, невинные. Ангельские. Такие наивные. Широко распахнутые.
В них смотришь и будто проваливаешься. Нет ни дна, ни края. Просто омут.
Что бы она сказала? Что бы сделала? Пришла бы в ужас, испытала бы отвращение, бросилась бы наутек.
Она и так бежит от меня. Зря. Это еще никому не удавалось. Никогда.
Я усмехаюсь.
Зрители вопят в экстазе. Мужчины чувствуют себя частью всего этого, уверены, что сами легко отнимут чужую жизнь. А может и правда не раз уже отнимали, только не своими руками. Женщин тут гораздо меньше. Они либо пугаются до смерти, прячут эмоции, либо наоборот, упиваются происходящим, пожирают меня взглядами. Они явно хотят познакомиться со мной ближе. Хотят понять, во всем ли я настолько же хорош.
Но я удаляюсь. Ухожу в темноту. Туда, где терпеливо дожидаются мои демоны.
Я до сих пор голоден.
⁂
Принимаю душ. Ледяной. Хорошо, что оборудовал в кабинете отдельную комнату для этих целей. Смываю кровь. Долго. Продолжаю стоять под ледяными струями, даже когда вода уже абсолютно чиста.
Мне не холодно. Я не чувствую температуру так, как другие люди. И болевой порог высокий. Пытать меня бесполезно.
Я не чувствую. Почти ничего.
Или не чувствовал?
Пальцы сжимаются в кулаки. Я отступаю назад. И бью. Ударяю снова и снова. Прямо по стене. По черному кафелю.
На черном совсем не видно крови. И это… просто отлично.
Я использую стену в качестве боксерской груши. Костяшки стесаны. Кровь стекает вниз.
Я так расслабляюсь. Тренируюсь. Развлекаюсь.
Выпускаю пар.
Только сегодня не помогает.
Возбуждение не ослабевает. Эрекция каменная, яйца пухнут. Шум в ушах, зубы скрипят.
Последствия боя?
Меня заводит насилие. Кровь. Я люблю причинять боль. Это лучшее из того, что я умею. Мое призвание. Вдохновение.
Я всегда возбуждаюсь, когда причиняю страдания.
Но сегодня причина в другом.
Я хочу ее.
До хрипа, до ломоты. До помутнения сознания.
Я давно научился брать инстинкты под контроль, управлять желаниями. Но с появлением этой женщины все пошло к черту.
Она виновата. Да. Маленькая. Хрупкая. Беззащитная. Фея. Нет. Феечка.
Вся такая милая. Кукольная. Кажется, если сжать пальцы достаточно сильно она просто расколется на части.
Член моментально отзывается на эти мысли, набухает и подрагивает.
Ему не терпится оказаться в ней.
Мне не терпится.
Аж челюсти сводит.
Достаточно представить. Вообразить на несколько секунд. Вспомнить. Какая она внутри. Горячая. Тугая. Упругая. Обволакивает, обвивает.
И невинная.
Может быть, поэтому меня так на ней перемкнуло?
Я выключаю воду. Обрабатываю сбитые костяшки. Одеваюсь и направляюсь на выход, усаживаюсь в автомобиль, завожу двигатель.
Кому не понравится быть первым?
Некоторые мужчины специально искали таких девушек. Некоторые шлюхи специально восстанавливали девственность. Медицина позволяла им продавать себя дороже снова и снова. Хотя не всех привлекает подобное. Николай бы не стал связаться с наивной девчонкой. Он выбирал только опытных, умелых. Каждому свое.
Я не замечал за собой тяги к невинным девушкам. Мне хватало того, чтобы они принимали правила моей игры. Молча выполняли приказы.
Несколько раз Николай дарил мне девственниц, но когда понял, что я равнодушен и не ценю эту добродетель, прекратил.
А теперь все вдруг изменилось.
Почему? Может дело не в ее невинности. А в чем тогда? Она ничем не отличается от остальных. Она даже не блондинка.
Я сжимаю руль настолько сильно, что раздается треск.
