Сбавляю напор.
Когда я увидел ее в первый раз, на ней был парик. И белоснежный костюм. Это сразу зацепило. Потом я испытал нечто вроде разочарования. Она оказалась темноволосой. Но желание завладеть ею никуда не пропало.
И вот она моя.
Я думаю о том, что могу с ней сделать. Абсолютно все. Никто не помешает, никто не знает, где она. Никто вообще не знает, что она жива.
Это опьяняет. От этого кружится голова.
Я чувствовал себя точно также, когда однажды попробовал алкоголь. В ту далекую ночь я впервые убил человека. Впервые отнял жизнь.
Когда-нибудь придется рассказать Николаю. О ней. Я привык докладывать ему обо всем. Но ее мне хочется сохранить в тайне. Сохранить исключительно для себя.
Это ревность?
Я старался держаться от нее подальше. Честно – старался. Я практически избегал ее. Уматывал подальше. Как малолетний пацан.
А она постоянно оказывалась рядом.
Соблазняла.
Это все равно как бросить кусок свежего мяса в клетку зверя. Блюдо недолго останется нетронутым.
Она была не прочь развлечься. Съедала меня взглядом. Виляла бедрами. А уж что вытворяла на сцене, на том гребаном пилоне.
Я соблюдал дистанцию. Как только начинался ее номер, уходил. Вернее – пытался. Не всегда хватало воли.
Мне. Не хватало воли. Мне?
Просто смешно.
Но это и правда так.
Зато когда она отправлялась в зал, терлась о гостей, я действительно старался убраться как можно скорее.
Видеть как они лапают ее, как пробуют поцеловать, слюнявят ее тело. От этого глаза застилала багровая пелена. А я совсем не хотел очередного срыва.
Я понимал: еще немного и не сумею себя контролировать. Взорвусь и разнесу весь этот долбанный клуб.
Я хотел заполучить ее. Присвоить. С того самого мгновения, как увидел на сцене. Я хотел завладеть ею. Поймать и запереть под замком, держать для себя, чтоб никто больше не увидел, не коснулся, даже не помыслил о ней.
Тонкая. Светящаяся. Почти прозрачная. Она парила вокруг шеста. Порхала. Как бабочка.
Эта картина врезалась в мозг. Вонзилась. Так стальной клинок входит в податливую плоть. И она вошла в меня. Эта феечка. Как лезвие ножа.
Я чувствовал ее каблуки на своей груди. На том, что вдруг забилось в груди с новой силой. Кажется, у людей это называется сердцем.
И вот теперь она здесь.
Под стеклом.
Самый ценный экспонат в моей галерее памяти.
И в моей темноте.
⁂
Я возвращаюсь домой, поднимаюсь наверх.
Она спит. Свернулась в комок, лежит на боку. Натянула простынь высоко, под горло, укуталась, будто пытается защититься, отгородиться от того зла, что дышит в спину.
Только поздно. Я уже тут, пришел по ее душу.
Интересно, ей снятся сны? Какие? Цветные? Видит ли она кошмары? Видит ли там меня?
Стою и не двигаюсь. Врастаю в пол. Слушаю ровное дыхание. Наблюдаю. Не включаю свет. Отлично вижу во тьме.
Я бы хотел трахнуть ее прямо на ринге. В луже крови. При всех? Нет. Я бы выгнал толпу и вогнал ей. Вставил бы на всю длину. Долбил бы, пока не потеряет сознание, пока не отключится от ужаса.
Пожалуй, эта самая невинная из моих фантазий.
Она не подозревает, что творится в моей голове. К счастью. Она не представляет, на что я способен. Сейчас.
Подхожу к ней, сдергиваю простынь. Прикасаюсь. Веду ладонью по плечу, по груди, по животу. Такая теплая. Мягкая, нежная. Сонная.
Я будто возвращаюсь домой.
С ней я другой.
С ней я не я.
А кто тогда?
Раздвигаю ее бедра, провожу пальцами между ног. Поглаживаю. Какая влажная. Горячая. Обжигающая.
Она все еще спит. Слабо дергается.
Я надавливаю сильнее. Проникаю в ее влагалище, ритмично двигаю пальцами. Обычно я не ласкаю женщин так. Просто смазываю и беру свое.
Но ей смазка не требуется. Она и в первый раз была настолько мокрой, что мой член вошел как по маслу, проскользнул в самую глубь.
Кто же ты, феечка? Что же ты такое? Манящее. Магнетическое. Запредельное. Что в тебе такого особенного? Почему не могу вычеркнуть из мыслей?
Она содрогается, пробует свести бедра. Рефлекторно.
А я проникаю глубже. Накрываю клитор большим пальцем, медленно обвожу и замираю.
Из нее выделяется еще больше влаги. Толчками. Мышцы сокращаются. Наверное, она кончает.
Я отдергиваю руку.
Моя феечка открывает глаза. И от этого мою шею будто полосует лезвиями. Острыми. Незримыми. Но очень, очень ощутимыми.
Я расстегиваю пояс.
Она зажимает рот ладонью, сдерживает крик. Сдвигает бедра, отползает назад, вжимается в изголовье кровати.
Я стягиваю штаны вместе с трусами.
– Демьян, пожалуйста, не надо.
Если бы она знала, как на меня действует ее мольба, заткнулась бы сразу, ни рискнула бы открыть рот.
А мое имя на ее губах.
– Демьян, прошу. У меня до сих пор… еще болит. Пожалуйста.
Проклятье, от этого моментально сносит башню.
Я хватаю ее за лодыжки, притягиваю к себе. Рывком. Прижимаю ближе и насаживаю на эрегированный член.
Она сотрясается, пытается соскочить. Извивается. Но все это напрасно. Меня не остановить.
Она орет. Дергается, умоляет отпустить. Всхлипывает раз за разом. Бешено вращает глазами.
Она ведет себя так, будто я режу ее ножом.
Но я просто толкаюсь вперед. Беру ее без остатка. Трахаю медленно и размеренно, покидаю почти полностью и снова подаюсь вперед, погружаю член до упора.
Яйца готовы взорваться, бьются о мокрую промежность.
– Демьян, – шепчет моя феечка.
И я накачиваю ее спермой.
Слишком рано.
Я утыкаюсь лбом в ее шею, в сгиб между горлом и ключицей. Прижимаюсь губами к яремной вене, издаю звук, от которого мне самому становится жутко.
Она молчит. Затихает. Даже не всхлипывает. Только трепещет. Бьется подо мной точно раненная птица.
Я хочу попробовать ее на вкус. Хочу узнать, какая она внутри. Прокусить эту тонкую кожу зубами.
Я хочу почувствовать ее кровь на своем языке.
Нет.
Чего мне стоит побороть это безумное желание. Никто не представляет.
Я отстраняюсь от нее, перекатываюсь на спину. Кости буквально выламывает. Я кончил, но я совсем не удовлетворен.
