Вроде бы ничего особенного, а мне хочется повыдёргивать ее вытравленные светлой краской волосы.
Стерва проклятая. Да как она смеет?! Трогает мое.
– Регулярные тренировки, – отвечает Демьян.
– А в какой спортзал вы ходите? Может как-нибудь потренируемся вместе?
– Нам пора, – говорю я.
У меня сдают нервы. Видно, я и правда беременна. Иначе откуда все эти резкие перепады настроения?
– А вы вместе, – разочарованно протягивает женщина.
Ну и что она к нему липнет? Разве сразу непонятно: он мой? Но ей явно непонятно. Она продолжает поглаживать руку Демьяна и смотрит на меня с явным неодобрением. В ее глазах читается все тот же вопрос: и что только этот шикарный мужчина нашёл в этой бледной моле?
– Да, – не могу сдержаться. – Мы встречаемся.
– Нет, – неожиданно говорит Демьян. – Мы не встречаемся.
И прежде чем я успеваю возмутиться, он продолжает невозмутимым тоном:
– Мы женаты.
Я прислоняюсь к столу и только поэтому не падаю.
– Женаты? – женщина застывает с открытым ртом.
– Моя глупышка, никак не запомнит, – непривычно сладко произносит Демьян и обнимает меня за талию.
– Верно, – протягиваю я. – Постоянно упускаю этот момент.
– Ну ещё увидимся, – говорит женщина и наконец отстаёт от моего новоиспеченного мужа.
– Женаты? – поражённо шепчу я.
– А что тебя удивляет?
– Я пропустила нашу свадьбу.
– Значит, повторим.
Теперь моя очередь застыть с открытым ртом.
Глава 22
Я заслужил гореть в аду. Я совершил столько преступлений, что никакой жизни не хватит их искупить. И трудное детство не является оправданием. Ничто не является. Я никогда не питал иллюзий на свой счёт. Я стал монстром и должен был расплатиться за это сполна. Когда-нибудь. Отдать долг, выполнить своё предназначение. А потом уже наплевать, не важно, что дальше.
Бомба замедленного действия. Я работал до закономерного самоуничтожения. Как долбаный робот. Чистая механика. Пока не встретил ее.
Я никогда не строил планов. Планы мести не идут в расчёт. Я не думал о том, что стану делать после. Я вообще ни о каком «после» не думал. Я не ждал, что оно настанет. Найти врагов и разорвать на части. Вот и вся моя цель. Первая и единственная. До встречи с ней.
Эта девочка изменила все. Маленькая хрупкая девочка, которую я мог придушить одним движением, которой я бы мог переломать все кости, особо не стараясь.
Мне всегда нравились блондинки с голубыми глазами. Чистые, светлые. Так они воспринимались. Невинные. Ангелы. Я как будто искал в них то, чего никогда не было во мне. Или я искал то, что давно потерял?
Она была другой. Не похожей на них. Ни на кого не похожей. Тёмные волосы. Странные, почти бесцветные глаза. Но она излучала куда больше света, чем кто-либо из тех, кого я встречал прежде. Она будто была соткана из него.
Нереальная. Мистическая. Фея. Феечка. Моя маленькая девочка. Моя. Моя.
Мне хотелось оставить на ней клеймо. Несмываемую печать.
Я заслужил гореть в аду. Но чем я заслужил ее?
Она так забавно реагирует. Удивляется. Ее глаза округляются так, как будто я вставляю ей член по самые яйца. Но я и пальцем ее не трогаю.
– После всего, что я с тобой сделал, я обязан на тебе жениться, – говорю ей.
И ее глаза округляются ещё сильнее. Сейчас они кажутся совсем бесцветными. Серыми. Я давно заметил, что они меняют цвет в зависимости от настроения. Когда она испугана, леденеют и проясняются, приобретают голубой оттенок. Когда смеётся и радуется чему-то, чуть зеленеют. А когда возбуждена, то зрачки так сильно расширяются, что ее глаза кажутся чёрными.
– Ты с ума сошёл, – говорит она.
– От тебя.
– Жестоко, – продолжает тихо. – Это жестоко так издеваться.
Я сгребаю ее в охапку и перебрасываю через плечо.
Жестоко? Жестоко совсем другое. Например, то, как она меня держит в ежовых рукавицах и не позволяет ничего из того, что я хочу. Смотрит так призывно, облизывает губы, выставляет соски напоказ. А потом дёргается и брыкается, не даёт себя взять. Ничего не даёт. А я слушаю. Что мне остаётся? Я хочу ее так, что яйца разрываются. Но ещё сильнее я хочу, чтобы она улыбалась. Чтобы не было больше никаких слез. Чтобы она не блевала, когда я засовываю ей член в рот. Чтобы она сама хотела меня. А она хочет. Но все равно не даётся. Упёртая. За это мне и нравится. Другая бы наскучила. А эта всякий раз новая. Сама на себя не похожа. То красавица. Как с экрана. Яркая. Глянцевая. Умеет крутить задницей, умеет себя подать. То прямо тихоня. Мелкая. Неприметная. Скромная и зажатая. Как будто все ещё девственница. Как будто я не распечатал ее почти со всех сторон.
Я отношу ее вниз. К машине. Мне совсем не трудно нести ее вот так. И плевать на зевак. Я поглаживаю ее по заднице. Не могу и не хочу сдерживаться. Она взвизгивает.
– Демьян!
Даже вроде как осуждает. А если я ей туда вставлю? Член твердеет от одной мысли.
– Поставь меня… поставь.
Поставлю. Раком. И выдеру. Отдеру так, что мало не покажется. Только так и надо поступать. Натянуть на член и не отпускать. Драть до упора. Пока силы есть. И даже потом не выпускать. Держать на члене. Пусть знает своё место. Голая. Дрожащая. Податливая. С раздвинутыми ногами. Вытраханная по первое число.
Я усаживаю ее в автомобиль.
– Куда? – спрашивает она. – Куда мы едем?
Ничего не отвечаю ей. Челюсти сжимаются.
– Давай в магазин, – предлагает тут же. – Знаешь, я хочу гамбургер. Надо заехать куда-нибудь перекусить.
Зараза. Она угадывает мое настроение. Она знает чего я так хочу. И старается увильнуть. Никакого секса не светит.
Гамбургеры. Кулинарные курсы.
Видел бы меня Николай. Как бы он ржал. Я тряпка. Под ее ногами. Я гребаный раб этой девки. Но она того стоит. Да. Она единственная такая, которая стоит всех этих унижений.
Я молчу. Просто везу ее куда надо. Покупаю гамбургер.
– А ты не хочешь? – хлопает своими невозможными ресницами.
Она сама невозможная. Вся невозможная. И ресницы у неё такие же.
– Я не ем это.
– А ты пробовал? Ты просто не пробовал. Давай. Пожалуйста. Это очень вкусно. Давай ещё один гамбургер возьмём. И картошку. Колу. Я мороженое хочу.
– Все сразу?
– Я давно не ела вредной еды.
Плачу по счёту. Какие-то копейки.
Она могла бы есть устриц в лучшем ресторане города, а тащит меня в ближайший фастфуд. Уплетает эту дрянь за обе щеки. Я даже начинаю завидовать этой еде.
