Чертков никогда не сможет уничтожить меня. По одной простой причине. Я уже уничтожена.
Я открываю пакет, изучаю белье, тончайшие кружева. Отбрасываю в сторону и криво усмехаюсь.
Я не стану выполнять приказы по щелчку пальцев. Разумные – возможно. Откровенно идиотские – нет. Приготовить еду? Да, пожалуйста. Без проблем. Пускай давится моей отравой. Но вот встречать его в подобном виде я не намерена.
Впрочем, подобрать другую одежду трудно. Выходить к нему голой – тоже не лучшая идея, а альтернатив не так и много. Мое платье перепачканное спермой едва ли подходит, а больше в этой квартире нет ни клочка одежды. Я методично изучила каждую комнату, проверила шкафы и тумбы.
Не заматываться же в простыню или в банное полотенце! Это выглядит жалко.
На второй этаж я не спешу подняться. Хватит с меня одного нарушения строгих распоряжений. С остальными можно подождать, отложить на завтра.
Во время готовки я продолжаю размышлять над тем, что на себя надеть. Это стимулирует мозг и не позволяет сойти с ума, пока я нарезаю овощи.
Какая скукотища! Женщинам нужно памятник поставить. Те, у кого нет денег на оплату прислуги, вынуждены сами всем заниматься. Стирать, убирать, горбатиться на кухне. Многие еще и работают, воспитывают детей, тянут на себе абсолютно весь дом.
Но самое худшее это однозначно готовка. Еще никогда прежде мысли о суициде не приходили ко мне в голову с такой частотой.
Наверное, все не так плохо. Если женщина любит, то ей легко и приятно заниматься подобными вещами, проявлять заботу о близком человеке.
Но черт подери как же это все отвратно, монотонно. Утомляет? Раздражает! Бесит просто невероятно.
Или я чего-то не понимаю? Пытаюсь особо не вдаваться в детали, механически следую инструкциям в рецепте. Представляю, что делаю лабораторную работу по химии. В далекие школьные годы я отлично успевала по этому предмету. Если смешать все ингредиенты правильно, выйдет настоящая бомба.
Я колдую над продуктами, и получается вроде сносно. По крайней мере, на вид. Ну а там не важно. Я не слишком расстроюсь, если мясо плохо прожариться. Чертков так же не станет возмущаться, ведь ему не привыкать. Он и сырое мясо сожрет, не поморщится.
Интересно, а рецепты сам искал? Составлял? Понимаю, картина выглядит нереальной и абсурдной, но представлять ее забавно. Хоть какое-то светлое пятно в непроглядном мраке.
Время проходит незаметно, я смотрю на часы, замечая, что за окном уже темнеет. Шесть вечера, а я до сих пор не знаю, какую одежду буду надевать вместо развратного белья.
Устало вздыхаю, бездумно гляжу на пейзаж по ту сторону стекла, и вдруг ко мне приходит гениальная идея.
– – -
Чертков появляется ровно в семь. Точность – вежливость королей. Хотя он скорее бродяга, бандит из подворотни.
И все-таки я не могу не обратить внимания на очевидное. Этот человек намеренно пытается казаться грубее и примитивнее, чем есть на самом деле. Мат, крепкие выражения, откровенное хамство. Он действительно быдло. Даже хуже. По поведению. Но в его речи проскальзывают фразы, указывающие на куда более высокий интеллект. Он намеренно старается казаться проще.
– Приветствую тебя, господин, – заявляю сладко.
Выхожу вперед, опускаюсь на колени, послушно склоняю голову.
Чертков окидывает меня голодным взглядом, в котором читается легкое удивление. Не может понять, что именно я на себя надела, откуда достала это странное платье, которое удивительно смахивает на одежду гейши. Серый цвет, неброский узор. Наглухо закрытое, однако подчеркивает каждый изгиб фигуры. Длинные рукава, никаких вырезов и разрезов, под горло. Выглядит очень скромно.
Я ожидаю реакцию на данную провокацию.
– Открой рот, – говорит Чертков.
И у меня перехватывает дыхание. Физически чувствую, как невидимая рука сдавливает горло, хотя мужчина напротив и пальцем не притронулся.
– Зачем? – спрашиваю тихо.
– Открой рот.
Я подчиняюсь.
– Шире.
Он подходит ближе.
– Зубы спрячь. Высунь язык. Еще. Достаточно.
Одобрительно гладит по макушке, тянет за волосы, заставляя запрокинуть голову назад.
– Запоминай эту позу. Будешь меня встречать именно в ней. Так ты показываешь, что готова принять в рот мой член. Предлагаешь поиметь себя в горло.
Он спятил? Еле удерживаюсь от комментария.
– Сейчас я не в настроении для минета, поэтому можешь расслабиться. Найдем для тебя другое занятие. Снимай.
Я не сразу понимаю, о чем он.
– Чего застыла?
Чертков выразительно смотрит на свою обувь.
– Говорю же – снимай.
– Что? Ты…
– Твоя задача предельно понятна.
– Я не…
– Хочешь облизать мои ботинки? Организуем. Пока я советую их снять, нежно и осторожно.
Я подавляю вспышку ярости, решаю снова подыграть, посмотреть, как далеко зайдет его больная фантазия.
Я послушно снимаю ботинки. Но боюсь, мои истинные чувства выдает нервная дрожь. Пальцы едва справляются с задачей.
– Привыкай, принцесса.
Я уверена, он ощущает растущий во мне гнев, не путает его с трепетом страха. Он упивается тем, как наступает на горло моей гордости, наслаждается.
– Что это за тряпка? – наконец, переходит к наряду. – Откуда ее вытащила?
– Догадайся.
Он наматывает мои волосы на кулак и тащит меня за собой, по полу, специально не позволяет подняться. Я отчаянно стараюсь зацепиться за его руки, облегчить боль. Но куда там. Бесполезно.
Чертков ступает размашистыми шагами, у меня нет никакой возможности ослабить хватку. Я не хочу рыдать. Только слезы против воли стекают по щекам.
Он затаскивает меня на кухню и отпускает, открывает холодильник, что-то ищет. Я не теряю ни минуты, поднимаюсь и бросаюсь к столу, хватаю огромный нож.
Сейчас или никогда. Если ты берешь оружие в руки, медлить нельзя. Если не готов ударить, лучше сразу сдаться. Ничего не начинать.
– Положи эту игрушку на место, детка, – раздается голос Черткова.
И я содрогаюсь. Желудок сводит болезненная судорога. Но я оборачиваюсь, крепче сжимая рукоять.
– Не подходи!
– Думаешь, я послушаюсь?
– Да, – выставляю нож лезвием вперед. – Люди обычно слушаются тех, кто способен их убить.
– Но не ты, – усмехается. – Тебя же это не останавливает?
Чертков спокоен и невозмутим. Он медленно приближается ко мне.
– Я не шучу, – тоже делаю шаг навстречу.
