– Что там еще у вас?
Только тогда Кошкин и присел, расстегнул папку, подал с учтивым поклоном Образцову подшивку документов – старых и новых. А после наблюдал: чем более Образцов погружался в текст, тем плотнее сходились над переносицей его брови.
Павел Петрович Образцов к своим сорока пяти мог сказать, что карьера его сложилась лучшим образом. В уездном Екатеринбурге своего полицмейстера не было – из Перми помощником назначили Образцова, так что высшей власти в городе, пожалуй, и не сыскать. С Кулагиным Образцов был на короткой ноге, в молодости, говорят, они даже приятельствовали крепко – так что поддержка Образцова была всесторонней. Нажалуйся Кулагинская дочка на Кошкина папеньке – тому и впрямь пришлось бы туго… Но барышня, кажется, угрозы не сдержала.
Читал Образов на удивление вдумчиво и внимательно. Кошкин уж было воодушевился… Рано. Дочитав, Образцов озадаченно крякнул, нахмурился чернее тучи и взялся читать заново.
«Ищет, к чему придраться», – сообразил Кошкин.
Но решил твердо стоять на своем. Ему до смерти было жаль Ульяну Титову, до сих пор, вероятно, не знающую, что случилось с дочерью.
– Мне нужны люди, – твердо заговорил Кошкин. – Двое, а лучше трое. Отыскать тело в лесу, вновь опросить мать Титовой, подруг, прочих свидетелей. Три года прошло – это не так много покамест.
Кошкин еще не договорил, а Образцов уже отрицательно мотал головой:
– Нет уж… Год едва начался, а вы уже собрались показатели мне испортить? Заколку похожую кто-то там нашел… всего-то! Не мне вас учить, Кошкин, сами знаете – ничего это не доказывает. На вашем месте я бы лучше за этого столичного покрепче взялся. Откуда у него заколка пропавшей девицы? Да и вообще – он кто такой этот Риттер-штабс-капитан? Зачем явился?
– Заколку нашел Александр Риттер, – по форме ответил Кошкин. – В городе всего пару недель, приехал по делам наследства. Аркадий Доронин, промышленник, приходится ему родным дедом.
– О том и речь, – мрачно отозвался Образцов, выдавая, что он прекрасно осведомлен, кто такой Алекс Риттер и, тем более, его дед. Но после откинулся в кресле, заговорил мягче, хоть все еще и следил за Кошкиным с недобрым прищуром. – Промышленника Доронина я знал – как не знать его?.. Тот еще жук. Хватка, как у бульдога. А вот внук его… дед уже два года, как в земле, а он только опомнился? Наследства захотелось – мигом тут как тут. Распродаст рудники, завод Бог знает кому, а сам опять в столицу укатит, очередное наследство прогуливать. Уж знаю я о его подвигах, поверьте. Доронин потому и завещание составил хитро, чтобы только женатым его внук смог наследство заполучить. Так хоть какая-то гарантия есть, что не все до последней копейки пропадет.
Но этот монолог теперь уж Кошкин слушал недоверчиво.
– Риттер вроде на столичного повесу не похож… – возразил он слабо.
И сам себя одернул: да что он знает, в сущности, о Риттере?
Образцов же его и не слушал более, он для себя все решил. Лениво ткнул пальцем в кипу бумаг:
– Вы и сами, Кошкин, сообщаете, что предыдущий полицейский надзиратель выявил, что девица эта, Титова, сбежала от матери с полюбовником. Так о чем речь теперь? Или вы сомневаетесь в профессионализме своего предшественника?
– Это того, который пьяным до дому не дошел – уснул на морозе под крыльцом с ключами в руках?
Образцов поглядел волком.
– А это значения не имеет, Степан Егорыч. Вы текущими делами занимайтесь – а смуту мне тут наводить и ребятишек моих порочить не вздумайте!
Не поднимаясь с места, Образцов демонстративно засунул подшивку с документами по делу девицы Титовой в мусорную корзину.
* * *
Буран то затихал ненадолго, то принимался с новой, неистовой силой. Следовало возвращаться в полицейскую часть на Вознесенской, где ждала натопленная комната, горячий чай и кипа бумажной работы, которую хочешь-не хочешь, а выполнять придется… Кошкин же будто нарочно шел против ветра: повыше задрал отвороты шинели и сквозь снег продирался вдоль набережной Городского пруда. Шел встретиться с Риттером.
В прямом подчинении у Кошкина было четверо городовых, и, хотя у них своей работы хватало, он мог бы надавить, заставить заниматься делом Титовой… Правда те, скорее всего, уже на завтра бы побежали жаловаться Образцову: ни дружеских, ни приятельских отношений за полтора года службы Кошкин так ни с кем и не завел. А зачем явился нынче к Риттеру, тоже толком сказать не мог… Но тот ему обрадовался, пригласил войти скорее и подняться в бывший кабинет Аркадия Доронина, где ныне проводил время сам Алекс.
До кабинета не позволила дойти матушка Риттера, Софья Аркадьевна: хоть и виделись они всего единожды, она его узнала, была любезна (Кошкину даже показалось, что чересчур) и потребовала с нею отобедать. А когда Кошкин отказался наотрез, ссылаясь на занятость, вынудила таки посидеть с нею в гостиной и развлечь разговором.
– А вы давно ли, дорогой Степан Егорович, знакомы с доктором Алифановым? – поинтересовалась Софья Аркадьевна. Отобрала у горничной чайник да сама, несмотря на протесты, налила ему чаю.
Риттер, хмуро поглядывая на мать, выхаживал по гостиной и, по всему было видно, надеялся чем скорее, тем лучше покинуть дом.
– Уж полтора года как, – вежливо отозвался Кошкин. – Но исключительно по рабочим делам. Владимир Андреевич, видите ли, человек чрезвычайно занятой.
– Однако ж в доме у него вы бывали, с супругою и детками знакомы?
– Бывал, – признался Кошкин, не понимая, к чему она клонит.
А Софья Аркадьевна даже лицом просияла:
– Ох, как чудесно! Владимир Андреевич человек такой обходительный, галантный. Состоятельный, должно быть?
– Право, я о том не осведомлен…
– Да конечно состоятельный – тут и гадать нечего! А дочка у него прехорошенькая, charmant! Вы, случаем, не знаете, Степан Егорович, за ней приданое большое ли дают?
– Матушка! – взмолился за спиной у нее Алекс, смущенный до крайности. – Уймитесь, ей-богу!
Но и мать в долгу не осталась, тихо, но твердо потребовала:
– Алекс! Дай мне, наконец, спокойно поговорить с гостем!
Беззвучно чертыхнувшись, Алекс ураганом покинул гостиную. Но вернулся меньше, чем через минуту: всем своим видом просил у Кошкина прощения за семейную сцену.
Кошкин же ему посочувствовал. Должно быть, это правда – и насчет мудреного завещания деда, и насчет срочных поисков невесты.
– Я совершенно точно могу вам сказать, Софья Аркадьевна, – отвечал ей Кошкин, – что за Ириной Владимировной приданого не дают. Потому как она замужем.
– О… – только и сумела вымолвить madame Риттер, недоверчиво глядя на Кошкина ясными, как у девушки, глазами. – Но, позвольте, как же? Я слышала, Ирина Владимировна живет в отчем доме и… – губы ее дрогнули, прежде чем она произнесла это страшное слово: – …работает.
