А Лиза пришла в ужас… Она, конечно, размышляла над словами Алекса вчера, и даже ночевала в одной из гостевых спален – но больше потому, что в ее собственной был ужасный беспорядок, а не потому что испугалась.
Испугалась она только сейчас.
Отказаться от поездки с Алексом ей и в голову не пришло. А, кроме того, она о многом хотела расспросить Ульяну Титову. Должна же та хоть как-то объяснить, откуда взяла новорожденную девочку двадцать три года назад!
* * *
В заводской поселок добрались к полудню. Здесь, за городом, снег еще не начинал таять: сани летели скоро и весело. Лошадьми правил сам Алекс, и выходило у него это до того ловко, что Лиза едва сдерживалась, чтобы вслух не произнести сомнительный комплимент – о том, что из него вышел бы превосходный извозчик.
Но сдержалась.
Всю поездку Лиза вообще вела себя тихо: прятала нос в меховой воротник и все беспокоилась, что ее кто-то увидит и что-то не то подумает. В ее возрасте поздно уж о чем-то беспокоиться – но все-таки Лиза терзалась. Ругала себя, вздыхала да то и дело поглядывала на точеный благородный профиль лица Алекса Риттера.
Неужели она и правда влюблена? Как же глупо… Их брак обещал быть замечательным! Деловым, предельно честным, спланированным и продуманным. И надо же было все испортить любовью!
Эти мысли даже вытеснили беспокойство Лизы о том, что какой-то незнакомец прятался вчера вечером в ее спальне… Кажется, Лиза до сих пор не верила в это всерьез. Может, Алекс разыгрывает ее? Он на шутника совсем не похож, и все же это объяснение виделось Лизе более правдоподобным, чем то, что кто-то влез в ее спальню…
Перед последним поворотом к поселку что-то изменилось. Алекс замедлил ход лошадей, а его взгляд, направленный вперед по дороге, сделался напряженным.
– Что там? – разволновалась Лиза.
– Экипаж странный впереди… коляска явно богатая, и лошади ухоженные. Я его давно заприметил. Что такой коляске здесь понадобилось, интересно?
Экипаж – с виду простой, черный, с поднятым верхом – в близи и правда оказался богатым. Хотя Лиза особенного значения не придала. Ее беспокоило другое. Но Алекс не сводил с него глаз, сбавил ход окончательно, чтобы нечаянно не обогнать, и ехал так уже до самого Верх-Уктусского поселка.
Когда оказалось, что экипаж из трех существующих улиц выбрал ту самую, что вела к дому Ульяны Титовой – насторожилась уже и Лиза. А Алекс, вовремя спохватившись, притормозил лошадей, не доезжая пару дворов. Остановился. По-прежнему пожирал глазами странный экипаж.
Лиза и сама, прищурившись через стекла пенсне, глядела на то, как дверца его вдруг широко распахнулась. В рыхлый мартовский снег ступила нога господина, одетого в пальто – явно сшитое для города, но не для деревни.
Господин тот – высокий, статный, хорошо одетый, возрастом около сорока – прежде чем сделать хотя бы шаг, огляделся по сторонам. Лиза слабо ойкнула – но поздно. Господин уставился лицом точно на их сани. Разве что саму Лизу не увидел: Алекс успел неделикатно дернуть ее за плечо, и за дальнейшим она наблюдала через стекло в задней стенке навеса их саней.
И все-таки статный господин насторожился. Ссутулился, глубже натянул шляпу-котелок, будто забеспокоился, что его узнают. Развернулся и нырнул обратно в экипаж. С места в карьер он тронулся так быстро, что не имело смысла пытаться догнать. Да и надо ли?..
Впрочем, от мысли, что господин направлялся именно к Ульяне Титовой, Лиза так и не смогла отделаться.
* * *
Приемная мать Маши сильно изменилась с тех пор, как Лиза видела ее в последний раз – осенью 1890. Если тогда она была моложавой женщиной средних лет, то сейчас – крепкой, здоровой, но все-таки старушкой. И, вопреки беспокойствам, Лизу она, кажется, не вспомнила.
– А вы отчего же без Степана Егорыча? – насторожилась хозяйка, въедливо разглядывая Алекса. – Вы-то не из полиции! Так чего вам надобно?
– Не из полиции, но по прямому распоряжению городского головы, – быстро ответила Лиза. Переглянулась с Алексом, явно недовольным таким ее заявлением, и добавила веско. – Льва Кулагина.
Ульяна это имя явно отметила. Растерялась еще более и принялась смотреть в пол да теребить фартук.
Алекс же послал Лизе еще один упрек взглядом и заговорил с женщиной куда мягче. Объяснился:
– Мы по-прежнему расследуем смерть вашей дочери, Ульяна Павловна. И, кажется, это напрямую связано с ее ученицей – Пашей. Скажите, это она на фото?
Хозяйка взяла фотокарточку в руки, прищурилась, чтобы разглядеть лучше и согласилась:
– Да, похожа… – и только потом женщина догадалась: – это что же… она мертвая? Пашенька тоже?!
Выронив карточку, прижав к лицу передник, женщина плакала столь горько, что Лиза немедленно устыдилась. Ульяне было явно не до того, чтобы еще и на Лизины расспросы отвечать. Надобно повременить с ними, – решила она против воли.
И в поисках поддержки посмотрела на Алекса.
Тот был деликатнее. Позволил женщине выплакаться, сказал что-то ободряющее.
– Господи, горе-то какое… Это кто ж ее так? – наконец, спросила Ульяна.
– У полиции есть версия, что и Пашу, и вашу дочь убил один человек. Потому нам так нужна ваша помощь. Помните то письмо из пермской гимназии? Откуда оно появилось? Быть может, принес кто-то незнакомый?
Ульяна, утирая слезы, покачала головой:
– Нет-нет, с почтою принесли, с журналами. Машенька много журналов-то выписывала. – Ульяна взглянула на Алекса обеспокоенно и добавила: – а Машеньке ведь то письмо не понравилось. Уговаривала она Пашу самой написать в гимназию да выспросить, что к чему – опосля уж ехать. Паша не послушалась. Все торопилась, отмахивалась. Сказала даже разок как-то, будто бы Маша завидует ей. С тех пор и недели не прошло, как уехала. Со мною даже попрощаться не успела…
– А вы уверены, что Паша именно в Пермь уехала? – осторожно спросил Алекс.
Женщина и правда в этом усомнилась:
– А Бог его знает… Я-то как на зло в приходе в тот день с утра была: девчата одни остались. Маша сказывала, кто-то постучал, Паша и отправилась открывать. Поговорила тихонько на пороге, да и бросилась вещички собирать. На ходу Маше сказала, что, мол, уезжает. Мир не без добрых людей – помогут ей до Перми добраться. Даже проводить себя не позволила. Машенька уж потом из дому выскочила, хоть вслед посмотреть… а коляска уж вверх по улице уезжала.
– Маша описывала ту коляску? Как она выглядела?
Ульяна напряглась, припоминая:
– Говорила, что черная, с верхушкой поднятой. Очень приличная. Парой гнедых запряжена. Машенька тогда еще переживала все: что, мол, за приятели такие у Паши появились – она ж в поселке всего ничего, кроме девчат школьных и не знает никого.
Ульяна еще что-то говорила, а Лиза, выделив лишь фразу о черной коляске с поднятым верхом, принялась нервно теребить Алекса за рукав. Ведь они такую же точно видели! Только что! Алекс понял это, понял?!
