— Ты как раз была в столице, в академии?
— Нет, я не из анрижской. Из анорской, она на юге. В городе Анора, соответственно.
— Да я знаю, — кивнула Лани. — Одна из четырех наших академий. А что потом?
— В общем-то ничего интересного. Экзамен я позже все-таки кое-как сдала, а вскоре отправилась уже сюда.
— А я должна была встретиться с куратором в другом городе, но все пошло немного не по плану, — с улыбкой сказала Лани, вспоминая свои приключения. — Подробности я тебе как-нибудь потом расскажу, там много всего странного и необычного.
Они еще немного пообщались, вспоминая обучение в академиях и сравнивая их друг с другом, а затем Лани отправилась к себе, опасаясь, что пропустит время обеда.
Примерно через час после полудня в ее дверь постучали, и история с напряженной молчаливой трапезой повторилась, разве что содержимое стола стало еще богаче и аппетитнее. Девушка первым делом взяла хлопковую салфетку и положила на нее несколько кусочков хлеба, сверху разместила на них пару запеченных колбасок, куриную ногу и устриц. Завернув все это в кулек, Лани принялась за обед и вскоре появился охранник, сообщивший о том, что время вышло.
Лани тут же поднялась и направилась к выходу, ожидая что ее остановят, однако мужчина, хоть и заметил сверток в ее руках, но ничего не сказал.
Как и после завтрака девушка заметила спину Лаурфа, заходившего в комнату с массивной дверью и решила, что даже для себя куратор выбрал строгое расписание несмотря на то, что принимает пищу отдельно от них. Ей безумно захотелось зайти за ним следом, чтобы передать письма, а заодно расспросить про брата, но она решила сделать это чуть позже. Раз уж в доме не запрещалось носить друг другу передачки, то строгость наказаний голодовкой выглядела по меньшей мере нелепой.
Софи оказалась очень благодарна подарку, и они просидели в комнате Лани пару часов, болтая о всякой ерунде вроде предпочтений в еде и нарядах. Затем соседка пожаловалась на усталость с дороги и отправилась к себе в комнату, чтобы лечь спать, не дожидаясь вечера.
Лани пожелала ей хороших снов и подумала, что не смотря на все странности этого места, возможность спокойно и откровенно с кем-то поболтать делала пребывание в поместье более чем приятным.
Чуть помаявшись от безделья, она решила, что дальше откладывать разговор с Лаурфом не имеет смыла. Потому Лани переоделась в самое строгое, но при этом изящное, платье из всех, что были в гардеробной и, прихватив с собой письма, выглянула в коридор. Как и прежде мрачные темные стены были исполнены тишины и безмолвия, казалось, что весь дом или спит, или свято соблюдает действующие в нем правила, не решаясь издать ни звука. Боясь столкнуться с охранниками, или, чего доброго, с самой Зенарой, девушка проскользнула к выходу и оказалась возле лестницы, за поворотом от которой находилась заветная дверь.
Немного постояв в нерешительности, Лани глубоко вздохнула и постучалась к куратору. Ей никто не ответил и через несколько секунд она постучала снова, а затем легонько толкнула дверь от себя, и та бесшумно отворилась.
Лаурф сидел за массивным письменным столом, облаченный в элегантный дублет из черного шелка со множеством серебряных нитей, опутывавших его словно паутина. Перед высшим магом лежал ворох каких-то бумаг, которые он рассматривал в свете яркой масляной лампы на позолоченной подставке. На другой стороне стола стояла высокая, в человеческий локоть, оловянная статуэтка изображавшая должно быть самого хозяина помещения.
— Простите… мастер, — вырвалось у девушки, однако он лишь поморщился, не поднимая на нее глаз и продолжая внимательно изучать содержимое документа.
Лани взяла себя в руки и решила, что надо делать то, ради чего она сюда пришла, а потому расправила плечи и подошла ближе, намереваясь сесть в кожаное кресло, напротив стола куратора. Но, едва ее ладонь коснулась спинки, девушка услышала голос:
— Разве я разрешал тебе присесть? — в словах Лаурфа не было злости, грубости или насмешки, только ледяное безразличие, словно он говорил не с человеком, а с оловянной статуэткой, стоящей рядом.
Лани растерялась от такого поворота в их разговоре и ответила:
— Простите, нет. Я просто…
— Отойди от моего стола. Встань ближе к двери, — он все так же не поднимал на нее глаз от своих бумаг. Лани послушно выполнила просьбу и услышала:
— Теперь говори. У тебя минута.
— Простите, господин… то есть, мастер Лаурф. Я просто хотела узнать, когда начнется обучение и нет ли у Вас информации о том, что с моими близкими? Из-за войны я потеряла с ними связь и подумала, может Вы могли бы помочь…
— Довольно, — остановил ее Лаурф. — Учись изъясняться короче. Никому не интересно твое блеяние, — он наконец поднял на нее взгляд, но лучше бы этого не делал, потому как от него девушке сразу захотелось провалиться под землю. Казалось, что она в чем-то непомерно провинилась и сотворила нечто ужасное, ведь Лаурф рассматривал ее так, словно решал, какую из всех известных человечеству жестоких казней применить к своей подопечной. — Обучение начнется тогда, когда надо. Твои близкие в Брунвее убиты все до одного туманом смерти. Брат отказался сложить оружие и бежал. Вероятно, скоро будет пойман и повешен. Еще вопросы?
Лани похолодела от ужаса и едва удержалась на ногах, пытаясь уложить в голове слова высшего мага, однако тот, увидев ее замешательство, продолжил:
— Сегодня ты нарушила два важных правила этого дома и полагаешь, должно быть, что тебе удастся избежать наказания, — он коротко взмахнул рукой и в сторону девушки устремился призрачно-серый шар заклинания. Тело Лани парализовало, так словно со всех сторон она оказалась опутана тяжелыми жесткими нитями, однако она продолжала все чувствовать.
Некоторое время Лаурф ее молча рассматривал, а затем сказал все тем же ледяным тоном:
— Запомни, мне всегда известно обо всем, что происходит в этом доме. Даже если ты уляжешься среди ночи в ванну и решишь потеребить себя между ног, я буду об этом знать. Не пытайся больше обмануть меня или моих слуг, — он поднялся и неспешно обойдя стол, облокотился на него спиной. — Новенькая заплатит свою цену за то, что пошла у тебя на поводу. Что же до тебя самой… Знаешь ли ты в каком виде предстает перед своими будущими магами Хашсаал? Среди его заклинаний есть иллюзия, позволяющая показать это непосвященным. Она не убивает, но сводит с ума. Обычно для этого достаточно сорока — пятидесяти секунд, хотя один человек на моей памяти продержался целых девяносто, прежде чем обмочился и начал пускать слюни. Для тебя касание Хашсаала пройдет куда быстрее, но запомни, что я буду повторять его каждый раз, когда мне просто что-то в тебе не понравится.
Лаурф щелкнул пальцами и справа от него, прямо из воздуха, начал возникать грязный сгусток холодного тумана. Серая клякса все разрастаясь, пока не обратилась в неровный шар размером в половину человеческого роста и внутри нее что-то противно зашевелилось, забегало и заскрежетало маленькими жвалами. Лани попыталась дернуться, но лишь пошатнулась, не в силах пошевелиться. Она уже видела, что за существа ползали в серой мути — это были черные волосатые пауки.
