Хорошенько обшарив карманы убитого, Иован не обнаружил в них ничего интересного. Затем, долго стоял рядом, решая, взять ли себе еще один комплект одежды или, напротив, озаботиться тем, чтобы воздать покойнику последние почести. Решив, наконец, что не стоит делать ни того, ни другого, мужчина с сожалением покачал головой и отправился дальше.
Он успел отойти метров на триста или четыреста, как вдруг под ногой что-то щелкнуло, Иован почувствовал неприятное давящее тепло, а следом за ним по телу разлилась пульсирующая боль. Стиснув зубы и замычав, чтобы не закричать, он медленно нагнулся и увидел под собой капкан, в который угодил правой ногой.
По-видимому, недавний снег слегка припорошил ловушку и потому она оказалась совершенно незаметной для глаз. Зубья и каркас устройства были деревянными, сделанными из грубых заостренных кольев, а вот механизм представлял собой серьезную металлическую пружину и крепления.
Иован ухватился за края капкана, развел их и высвободил ногу, преодолевая боль.
Откатившись в бок и ухватившись за рану, он наконец застонал.
— Вот тебе и донес пророчество, — прошептал он сам себе, пытаясь пошевелить ступней. Движение отозвалось болью и Иован понял, что задето много важных тканей. С трудом стянув сапог и ножные обмотки он обработал рану остатками панациновой мази, а затем перевязался вторым рукавом рубашки. Впереди ждал почти целый день пути до моря с организацией ночевки и добычей еды, а после этого не меньше пары дней по побережью до своих.
Иован понял, что не дойдет.
Это была простая и ясная мысль как светлое небо над макушками деревьев, однако, вместо того чтобы огорчиться, он лишь расслабился и даже улыбнулся. Когда нет смысла бороться, к чему тратить силы на это?
Кое-как натянув сапог, мужчина поднялся и стал насвистывать мелодию, которую сам же и придумывал на ходу. Нужно было решить, что делать дальше, все-таки просто лежать и помирать казалось слишком нелепым.
— А жаль, что я все-таки не… — сказал сам себе Иован и по его спине пробежали мурашки. — Шаман!
Опираясь на палку из лагеря рейховцев, он быстро заковылял назад к телу убитого старика.
Тот не мог оказаться здесь просто так! Наверняка где-то неподалеку у шамана имелось укрытие или даже дом и солдаты схватили его, когда он шел проверять, не поймалась ли дичь в ловушки. Это показалось слабой соломинкой, но хотя бы чем-то, за что можно было ухватиться.
Иован попытался отыскать под снегом возле трупа следы шагов, но их было слишком много, так как прошедшие после старика отряды Рейха все затоптали. Тогда он поднялся и решил ходить вокруг тела кругами все увеличивая радиус движения. Конечно, шаман мог уйти довольно далеко от своего дома, никто в здравом уме не будет ставить ловушки на зверя рядом с местом своего жилища. Зверь не дурак, близко подходить к человеку не будет и все же шаман выглядел довольно старым, вряд ли он ходил к ловушкам за несколько километров, ведь проверять и обновлять их желательно ежедневно, иначе пойманной тобой дичью с удовольствием полакомятся хищники.
Иован непрерывно шарил перед собой еще одной палкой, потому что попасться в очередной капкан было бы верхом неосмотрительности. Он все ходил, замечая, как солнце уже ползет к горизонту и вздрагивая от холода, так как кончившееся действие согревайки, отсутствие еды и потеря крови давали о себе знать.
То и дело идея с поиском убежища начинала казаться ему глупой и обреченной на провал, но тогда он вспоминал слова пророчества, думая о том, что если человек из снега и стали это он, то ему ни в коем случае нельзя умирать.
Наконец, когда солнце уже почти зашло, Иован увидел среди деревьев странный холм, явственно выделяющийся на фоне остального лесного пейзажа. Он немедленно отправился к нему, особенно тщательно обшаривая палками снег. С шамана станется устроить ловушку для непрошенных гостей у самого входа.
Однако, никаких сюрпризов не оказалось и перед мужчиной предстала присыпанная снегом небольшая круглая дверь. С трудом отворив ее, Иован пробрался сквозь небольшой лаз и оказался внутри земляники. Здесь было довольно тепло, видимо воздух еще не успел остыть, но из-за непроглядной темноты никак не удавалось сориентироваться. Овальные стены земляники оказались обшиты шкурами, а рядом со входом обнаружилась горячая глиняная печь. Иован нащупал рукой ее створку, моля святой круг, чтобы внутри оказался хотя бы один недотлевший уголек.
Ему повезло — несколько углей еще дымили, мужчина тут же вырвал клок меха от одной из шкур и принялся разводить огонь.
Неподалеку нашлись и дрова, так что вскоре печь затрещала, согревая его своим теплом.
Он сел, облокотившись на нее спиной, облегченно вздохнул и улыбнулся.
— Ассийские шаманы отшельники помогают своим даже после смерти, — прошептал мужчина и принялся изучать свое новое временное жилище. Неподалеку от печи обнаружилось несколько глиняных мисок, бронзовый кувшин и прочая кухонная утварь. Рядом Иован нашел железный светец для лучины и, оторвав несколько щепок, поджег их.
Землянка отшельника поражала своей жутковатой самобытностью. Над входом висело множество мышиных черепов, продетых через глазницы красной нитью, и складывалось ощущение, что шаман стремился придать им какой-то одному ему известный порядок. Почти весь потолок оказался увешан пучками лесных и полевых трав, вязанками грибов и кореньев. Большая их часть была помечена белыми, красными или черными лоскутами ткани, но что это означало Иован не знал.
Треть земляники также занимали ящики с различными скорняцкими инструментами, капканами и несколькими бутылками с дурнопахнущей жижей.
На самой крупной шкуре, некогда принадлежавшей бурому медведю, лежала толстая рукописная книга. Иован открыл ее и понял, что шаман делал записи о своих практиках погружений в круг духов, однако они были столь туманны и непонятны, что использовать их как некую инструкцию не сведущему человеку было невозможно.
Преодолевая усталость и не унимающуюся боль в ноге, мужчина взял из ящиков четыре капкана, и отправился на улицу, чтобы их установить. Голод уже давно терзал его желудок, а потому перспектива умереть от банальной нехватки пищи казалась все более опасной.
Вернувшись, через пару часов в землянку Иован понял, что с ним что-то не так. Температура его тела повысилась, а боль от голени поднялась выше, достигая уже верхней части паха.
Он подбросил в печь побольше дров, запалил лучину и стянув сапоги со штанами, принялся рассматривать свое тело. Вены на ноге оказались раздуты и имели синюшный цвет, а пальцы совсем уже перестали шевелиться. Все это напоминало действие какого-то слабого яда, которым шаман, должно быть, смазывал ловушки. Очевидно, на человека яд действовал не так быстро и интенсивно, как на мелких животных, для которых готовился, но, тем не менее, ситуации это не меняло.
Иовану с каждой минутой становилось все хуже. Он подобрал книгу шамана и сев с ней возле открытой печи начал листать страницы.
