Доктор Мехта представил меня нескольким своим друзьям и брату Шри Ревашанкару Джагдживану, с которым меня впоследствии связала долгая дружба. Однако мне следует особо отметить и другое знакомство — с поэтом Райчандом, или Раджчандрой, зятем старшего брата доктора Мехты и партнером в ювелирной фирме, носившей имя Ревашанкара Джагдживана. Тогда Райчанду было еще не больше двадцати пяти лет, но первая же встреча с ним убедила меня, что это был человек, отличавшийся сильным характером и поразительной образованностью. Его называли шатавадхани (то есть человеком, способным запоминать сотни вещей сразу или следить за ними одновременно), и доктор Мехта рекомендовал мне лично убедиться в потрясающих свойствах памяти Райчандбхая. Я предложил ряд слов из всех европейских языков, что я знал, и попросил поэта повторить слова. Он повторил их, точно соблюдая тот порядок, в котором я их назвал. Я не мог не позавидовать его дару, но не он очаровал меня, а то, что я открыл позже. Это были его обширные знания священных книг, его чистая натура и горячее желание как можно полнее реализовать себя. Я не сразу догадался, что самореализация была для него смыслом всего. Ради нее он и жил. Он постоянно повторял строки Муктананда
, словно те остались навсегда вырезанными в его сердце:
Я стану считать себя благословленным, только если узрю Его в каждом деянье своем.
Воистину Он — это нить, на которой подвешена сама жизнь Муктананда.
Коммерческие операции Райчандбхая приносили сотни тысяч рупий. Он был подлинным знатоком жемчуга и бриллиантов. Даже самая запутанная деловая проблема не представляла для него никакой сложности. Но не это было главным в его жизни. В центре нее находилось желание лицом к лицу встретиться с Богом. Среди многочисленных вещей на его рабочем столе всегда лежали религиозные книги и дневник. Многие из опубликованных им сочинений были изначально написаны именно в дневнике. Человек, который сразу же по завершении переговоров о крупной сделке принимался писать о таинствах духа, едва ли мог считаться коммерсантом. Он был слишком сосредоточен на поисках истины, и я часто видел сам, как он полностью погружался в эти поиски, когда ему следовало заниматься делами. Однако ничто не могло вывести его из равновесия. Нас не связывали ни деловые, ни какие-либо иные эгоистические отношения, но я все же наслаждался дружбой с ним. Тогда я был всего лишь адвокатом без практики, и тем не менее, когда бы мы ни встретились, он беседовал со мной на серьезные религиозные темы. Хотя я лишь нащупывал свой путь в жизни и религия меня еще не интересовала так сильно, как сейчас, я увлеченно слушал его рассуждения. Позднее я познакомился со многими выдающимися религиозными деятелями и наставниками и должен отметить, что ни один из них не произвел на меня столь глубокого впечатления, как Райчандбхай. Его слова проникали прямо в мою душу. Могучий интеллект этого человека, его нравственность тронули меня, и я понял, что он никогда не собьет меня с пути истинного и будет продолжать доверять мне свои самые сокровенные мысли. Впредь в моменты духовных кризисов он стал для меня опорой и защитником.
И все же, несмотря на такую высокую оценку его способностей, я не смог поместить Райчандбхая в свое сердце в качестве гуру
. Это место все еще свободно, и мои поиски продолжаются.
Я верю в индусскую теорию о гуру и его значение в духовном росте каждого. Я считаю, что здесь есть крупица правды: подлинное познание невозможно без гуру. Посредственный наставник терпим в делах мирских, но не в духовных. Только совершенный во всем гнани
заслуживает называться гуру. Следовательно, человек должен находиться в состоянии бесконечного поиска совершенства. Каждый получает такого гуру, какого заслуживает. И бесконечные поиски совершенства — право каждого. Эти поиски и есть награда. Все остальное — в руках Божьих.
Хотя я так и не смог сделать Райчандбхая своим гуру, мы с вами увидим, как часто он становился моим духовным поводырем и помощником. Три современника повлияли на мою жизнь: Райчандбхай — через непосредственное общение со мной, Толстой — через книгу «Царство Божие внутри вас» и Рёскин
— через свое сочинение «Последнему, что и первому». Но всему свое время, и мы вернемся к этой теме позже.
2. Как я начал новую жизнь
Мой старший брат возлагал на меня большие надежды. Он хотел богатства, известности и славы. Он был человеком великодушным и необычайно добрым. Эти качества вместе с простотой характера привлекали к нему множество друзей, и именно с их помощью он рассчитывал обеспечить меня клиентурой. Он также верил, что у меня будет большая практика, и, полагаясь на это, позволил себе увеличить наши расходы. Он действительно приложил все усилия для того, чтобы подготовить почву для моей практики.
Буря, потрясшая касту после моего отъезда за границу, все еще бушевала. Она разделила представителей касты на два лагеря: одни решили немедленно принять меня обратно, другие отказывались. Чтобы удовлетворить первых, мой брат, прежде чем мы вернулись в Раджкот, отвез меня в Насик, где я совершил омовение в священной реке; по приезде же в Раджкот он устроил для представителей касты ужин. Мне все это не слишком понравилось. Однако любовь брата была столь велика, а моя привязанность к нему столь прочна, что я не мог не выполнить его желаний, которые были законом для меня. Проблема с возвращением в касту, таким образом, решилась.
Я не искал прощения отвергнувших меня, но и не испытывал никакой обиды. Многие из них продолжали относиться ко мне с неприязнью, но я тщательно избегал любых поступков, способных оскорбить их чувства. Я уважал кастовые правила об изгнании. Согласно им, никто из моих родственников, включая тестя, тещу и даже свояченицу и зятя, не могли принимать меня. Даже пить воду в их доме мне строго запрещалось. Они были готовы украдкой нарушить запрет, но я сам не хотел украдкой делать то, чего не мог делать открыто.
Так как я вел себя безупречно, у касты не было поводов лишний раз беспокоить меня. Более того, я начал ощущать симпатию даже тех представителей, которые продолжали считать меня изгоем. Они помогали мне в работе, не ожидая, что я сделаю что-нибудь для касты в ответ. Я убежден: все хорошее, случившееся со мной, — плод моей непротивленческой позиции. Если бы я предпринял попытку настоять на возвращении в касту, если бы постарался посеять в ней еще бо́льшую рознь, если бы каким-то образом спровоцировал людей из касты, они наверняка нашли бы, чем ответить. Тогда по возвращении из Англии я не только не смог бы встать в стороне от бушевавших страстей, но оказался бы в самом центре водоворота и, вероятно, мне бы пришлось много обманывать.
Мои отношения с женой по-прежнему складывались не так, как мне хотелось. Даже долгое пребывание в Англии не излечило меня от ревности. Я продолжал подозревать ее по любому поводу, а потому мои сокровенные желания остались неосуществленными. Я было твердо решил, что моя жена должна научиться читать и писать, и собрался помочь ей в этом, но на моем пути снова встала похоть, а жене пришлось страдать из-за меня. Однажды я даже надолго отправил ее в отцовский дом и согласился принять обратно только после того, как упился ее страданиями. Позже я понял, какие мерзости творил.
