– Послушай, – продолжил состайник. – Ты уже столкнулся с кучей перемен в себе, так? У тебя уже поменялись зубы, наверное, и сразу скажу, что с ними ещё не всё закончено. Они будут меняться и дальше, их станет больше. Твой организм перестраивается. Если тебе выбьют зуб, он скоро вырастет снова. Если сломают руку, она зарастёт через неделю. В темноте ты видишь почти так же хорошо, как днём, потому что глаза изменились, стали лучше. Твоё сердце, лёгкие, мозг, мышцы, кровь – меняется всё. Я не очень в этом разбираюсь, честно говоря, так что рассказываю так, как понимаю сам, но знать всё досконально и незачем. – Мирайя пожал плечами, смущённо усмехнувшись: – Это как кататься на машине, не зная, как именно она устроена. Улавливаешь мою мысль?
Кейси кивал, подавленно слушая слова Мирайи. Он догадывался о том, что процесс превращения ещё не завершён, но надеялся, что он закончится совсем скоро… Однако Мирайя разрушил его надежду.
– Ты не должен паниковать, если что-то будет происходить. Все через это проходят, Кей. Это нормально, если речь идёт о таких, как мы с тобой.
– Что значит, "о таких, как мы"? – нахмурился Кейси.
– Я говорю о низших охотниках. Я, ты, Джек и остальные – все мы охотники низшие, мы такими не родились, а стали. Заразились. Поэтому нас зовут заражёнными. А ещё люди считают, что мы одержимы бесами.
Мирайя улыбнулся, но Кейси не ответил, стараясь подавить ужасное подозрение, зародившееся в душе.
– Если… – голос дрогнул, и он сглотнул, – если есть охотники, что стали ими, значит есть и другие? Которые такими были всегда?
– Да, конечно, – ответил Мирайя. – Есть и высшие охотники. Благородные.
– И чем они отличаются от… От таких, как мы?
– Они родились охотниками, Кей. Они совсем другие, и отличаются от людей ещё больше, чем мы. Они не меняются, не сходят с ума, и…
– Не сходят… – прошептал Кейси.
– Да, Кей. И я не стану спрашивать, почему ты не знаешь этого.
Они дошли до импровизированной душевой, сделанной из стоящей на крыше тесной деревянной кабинки здоровенной бочки, выкрашенной в чёрный цвет, и Кейси присел на корточки у поддона, делая вид, что расшнуровывает кроссовки, которые никогда туго и не шнуровал.
– Мирайя, – позвал он, не поднимая головы, – скажи, эти охотники, те, которые высшие, они в армии служат?
– Да. Из них получаются отличные солдаты. У нас есть целое подразделение высших, если я не ошибаюсь.
Кейси разогнулся и, наступая носами кроссовок на задники, стащил обувь с ног. Он был рад, что отросшая чёлка скрывает от Мирайи его лицо. Эта новость оглушила его похлеще, чем удар Джекова кулака.
– Вентиль у тебя над головой. Чтобы пошла вода, покрути его вправо. Там лежит мыло… Найдёшь, в общем.
Мирайя наконец-то ушёл, а Кейси, раздевшись, бросил одежду на ветви кустарника и встал на скользкий сырой поддон. Повернул вентиль и вздрогнул, когда на затылок хлынул поток воды, по сравнению с которой холодный вечерний воздух сразу же показался по-летнему тёплым. Нашарив на крохотной полочке кусок мыла, Кейси быстро намылил волосы, жмурясь. Потоки грязной пены потекли по спине и ногам.
Высшие и низшие охотники. Те, что родились такими, и бывшие люди. Одни получают всё, что угодно – силу, обострённые чувства, уважение людей, работу, деньги… А другие живут, как собаки, в изгнании, вдали от чужих глаз, в вечном страхе быть обнаруженными и убитыми. Убитыми людьми и другими охотниками. Одни живут и здравствуют, другие медленно сходят с ума, чтобы в конечном счёте озвереть и подохнуть.
Кейси мрачно улыбнулся, стоя под ледяными струями, и подумал, что может не бояться безумия – он всё равно доживает свои последние месяцы. Здесь, без лекарств и медицинской помощи, он умрёт даже быстрее, чем умер бы дома. Этот новый мир, куда он попал, щадить его не собирался, но и родной был не особенно к нему добр.
– Ничего, – шепнул Кейси. – Ничего страшного. Я со всем справлюсь.
Голос прозвучал уверенно, но сам он не верил себе ни на грош, а вместо уверенности ощущал лишь горечь и разочарование, будто его обманули. Никакого спасения нет. Красавцы-охотники в мундирах, "Пацифисты", маршировавшие на военном параде, никогда не лечились, потому что в лечении и не нуждались. И лекарства не существует, иначе о нём знали бы все.
Спасения нет, Мариука ошибалась.
В кронах деревьев зашелестел ветер, Кейси поёжился, переступая на месте. Вода продолжала стекать на плечи и грудь, но он больше не ощущал её холода, хоть каждый волосок на теле стоял дыбом. Однако, завинтив кран, понял, что дрожит всем телом.
За спиной послышались шаги.
– Это я, – сообщил Мирайя, выныривая из тьмы. – Лови.
Он бросил полотенце, скатанное в комок. Поймав его, Кейси растёрся грубой тканью, натянул штаны, липнущие ко влажной коже. Мирайя расправил перед ним светлую футболку, держа её за рукава.
– Это тебе.
Поблагодарив состайника, Кейси надел футболку. Она оказалась ему велика: болталась мешком и доходила до бёдер, а рукава закрывали руки до локтей. Но она была чистой и целой, и пахла свежестью.
Когда они подходили к дому, навстречу вышел Лутай. Велев Кейси идти в кухню, он поманил Мирайю и вместе они встали недалеко от колонки, о чём-то неслышно переговариваясь.
Кухня встретила теплом, мягким светом свечей и запахом еды. Кейси скользнул за дверь и остановился у порога, застав у печи незнакомого парня в свободного кроя рубашке. Тот при виде незваного гостя выпрямился, сжимая в руках обёрнутую в полотенце миску. Кейси разглядывал его аскетичное, неприятное лицо – круглые глаза, прикрытые тяжёлыми веками, тонкий бледный рот, нос с горбинкой и вытянутый подбородок. Наверняка противный тип. Подстриженные кругом тёмные волосы и болезненный, землисто-жёлтый цвет кожи только усиливали это впечатление.
– Ага, – произнёс незнакомец. – Вот, наконец, и ты.
Голос у него оказался тихий и невыразительный, но Кейси слышалась в нём странная вкрадчивость. Парень отошёл от печи и поставил миску на стол, забросил полотенце на плечо, вынул из корзинки, что стояла на одной из полок, ложку. Обернулся, глянув на Кейси, а тот не мог шевельнуться, словно загипнотизированный плавными движениями сухих, длинных кистей его рук.
– Садись. Лутай велел мне тебя накормить.
Кейси сел на скамейку, а парень принялся резать хлеб. От миски шёл пар. Кейси потянул носом, вдыхая вкусный запах.
– Это уха, – сообщил парень бесцветным голосом и положил около миски ломоть хлеба.
Кейси принялся за еду. Хоть и старался не торопиться, но проглотил хлеб и опустошил миску Кейси в мгновение ока. Еды было мало, и он не вполне наелся, но решил, что это всё же лучше, чем ничего. На стол перед ним опустилась чашка.
– Что это? – полюбопытствовал Кейси, изучив её содержимое, не похожее на обычный чай.
